Толковая Библия. Том 12
Шрифт:
13
Здесь речь идет очевидно о еврейском, левитском священстве, потому что Ап. не мог употребить слово святилище в приложении к языческому храму, который он называет капищем (VIII:10).
– Священнодействующие– точнее: "заботящиеся о богослужении". Здесь разумеются все левиты, в том числе и священники.
– Служащие алтарю– это священники.
– Левиты получали десятины от народа и часть жертвенных даров, а священники - часть левитской десятины и части жертв.
14
Здесь Ап. приводит доказательство уже неопровержимое - именно заповедь Самого Господа. Он имеет в виду, конечно, то, что передано ев. Матфеем (X:10; ср. Лк. X:7).
– Ясно, что Ап. смотрит на проповедничество как на особый род служения, установленный Самим Господом Иисусом Христом. Тогда как прочие верующие занимаются делами своей профессии, проповедники
15-22
Как ни несомненны права Апостола Павла на получение содержания от христианских общин, однако он добровольно отказался от этого своего права. Мотивом для него в этом отказе служило то соображение, что его проповедническое служение было для него лично не заслугою, а обязанностью пред Христом. Самоотречение свое Ап. простирал даже дальше отказа от вознаграждения. Во всей своей деятельности как проповедника он жертвовал своею свободою там, где этого требовала польза ближнего, спасение людей.
15
Ап. говорит о своем отказе от своих прав на вознаграждение для того чтобы дать урок тем из коринфских христиан, которые не хотели, во имя своей свободы, отказаться от вкушения идоложертвенного мяса.
– Я не пользовался... Ап. начинает отсюда говорить о себе в един. числе, потому что то, о чем он говорит, имеет значение только для него лично.
– Чтобы так, т. е. чтобы дали мне содержание, как другим учителям.
– Похвалу мою, т. е. то чем я справедливо горжусь (именно мой отказ от содержания).
16
Почему Ап. хотел бы лучше умереть, чем лишиться славы безмездного учителя веры? Потому что самым учением или проповедью он не может гордиться - совершение этого служения есть для него дело необходимости, долга. Тогда как 12 Апостолов пошли за Христом по свободному решению, Ап. был принужден взять на себя проповедание Евангелия язычникам, иначе его ждало осуждение (Деян. IX:5).
17
Если бы Апостол по собственному желанию выступал на поприще проповедания о Христе, то это могло бы быть ему поставлено в похвалу. Между тем он пошел на это дело не по своей воле: подобно доверенному рабу (ср. Лк. XII:42, 43), он должен исполнить поручение господина, не ожидая никакой награды.
18
Апостол однако не хочет исполнять порученное ему дело как раб. Он хочет делать его как человек свободный, как друг Того, Кто поручил ему это дело. Для этого он решил проповедовать безмездно.
– За что же мне награда? т. е. : "каким же способом я решил добиться награды от Господа? (без награды Ап. не хочет работать). Так, что благовествуя безмездно, я этим делаю то, что мне не было вменено в обязанность. Этим я равняюсь с 12-ю Апостолами, которые добровольно примкнули к Господу".
19
Самоотречение Ап. Павла не ограничивается его отказом от содержания: оно простирается на всю его деятельность. Всегда он отказывался от своих прав там, где этот отказ мог принести пользу ближнему. Он подчинялся чужим привычкам, чтобы большее число верующих приобрести для Христа.
20-22
Здесь Ап. раскрывает мысль о своем подчинении другим (я всем поработил себя).
– Для иудеев... для подзаконных. Первое выражение обозначает народность иудейскую, а второе обнимает всех, исполнявших закон, как иудеев, так и иудейских прозелитов из язычников.
– Как иудей... как подзаконный. Ап. разумеет здесь те уступки, какие он делал, вступая в общение с людьми, привыкшими смотреть на закон Моисеев как на обязательный для каждого иудея и смущавшимися всяким нарушением этого закона. В виду этого Ап. Павел совершил обрезание над Тимофеем (Деян. XVI:3), дал обет в Кенхрее (Деян. XVII:18) и совершил над собою обряд назорейского очищения по предложению Ап. Иакова (Деян. XXI:26).
– Для чуждых закона как чуждый закона. Ап. ставит себя на ряду с христианами из язычников, для которых не было обязательно соблюдение закона Моисеева. Хотя он был иудей родом, но сознавал себя, как христианин, освобожденным от исполнения предписаний закона, которые не могли представлять собою вечной ценности, как общенравственный закон. Но вместе с этим он не был чужд закона перед Богом т. е. в своей внутренней жизни был подчинен истинному закону, воле Божией.
– Подзаконен Христу. Этими словами Ап. разъясняет, что он подчинился высшему закону Божию чрез то, что сначала подчинился Христу. Во Христе он получил и закон, руководящий его внутреннею жизнью.
– Таким образом Ап. различает три ступени жизни: 1) жизнь без закона, когда человек руководится в своей деятельности только природными склонностями, 2) жизнь под законом, когда закон является для человека чем-то внешним
– Немощные– это недостаточно утвержденные в вере христиане, о которых шла речь в VIII главе. Приобрести их - значило: не дать уклониться снова в иудейство или язычество, что могло бы случиться, если бы Апостол для них не ограничивал своей свободы, не был как немощный.
– Сделался всем– лучше: всяким– и иудеем, и подзаконным и т. д.
– Конечно, Апостолом руководили при этом не какие-либо личные цели, а одна любовь. Но во всяком случае эта способность Апостола приспособляться к чужим мнениям могла подать повод обвинять его в оппортунизме, и его, действительно, обвиняют в этом. Справедливо ли? Есть оппортунизм двоякого рода. Некоторые из современных богословов, видя, что обществу трудно поверить в чудеса, описываемые в Библии, стараются представить веру в чудеса как совершенно излишнюю для истинного благочестия: сущность Евангелия - говорят они - не в чудесах! Понятно, что такая уступка духу времени совершенно не может быть оправдана, потому что она изменяет самое понятие о христианстве, как религии, засвидетельствовавшей о себе знамениями и чудесами (Евр. II:4). Бывает также, что проповедники христианской нравственности вычеркивают из своей программы все, более строгие требования Евангелия, чтобы привлечь к себе людей из среды образованного общества, а иногда жертвуют догмою христианства, церковною дисциплиною, которую считают обязательною только для простого народа. Такой оппортунизм причиняет существенный вред истинному христианству, потому что он поощряет неверие, нравственную распущенность и привязанность к наслаждениям чувственным. Христианство в таких случаях является полуистиною, только воображаемою силою и, в лучшем случае, только окольным путем в Царство Небесное. Но есть оппортунизм совершенно другого рода. Иной проповедник Евангелия обладает способностью глубоко проникать в тайны чужой души. Любящим взором он видит все, что волнует и смущает чужую душу, и вот, когда ему приходится обращаться со словом увещевания к такой душе, он идет на уступки, смягчая суровость своих обличений, хотя и не жертвует при этом существенными требованиями Евангелия и догмою. Таков и оппортунизм Ап. Павла. Это не иное что, как проявление его высокого смирения и самопожертвования на пользу ближнего. Терпимость этого оппортунизма не безгранична: он не допускает, чтобы каждый мог спастись по-своему (изречение Фридриха Великого), и это вполне доказал Ап. Павел, когда он выступил с резким обличением против Ап. Петра, который своими уступками иудействующим в Антиохии мог совершенно погубить то дело, которое там путем долгих усилий удалось сделать Ап. Павлу (см. Гал. II:14).
23-27
До сих пор Апостол говорил о том, что отказываться от своего права вкушать идоложертвенное мясо и от некоторых других прав следует в виду пользы, какую принесет наш отказ нашим ближним. Отсюда - и до 22 стиха X главы - он начинает разъяснять коринфянам, что того же требует и их личное спасение, которое весьма затруднится для них, если они, без всякого соображения с обстоятельствами, будут пользоваться своими правами. В рассматриваемом заключении IX главы Апостол, прежде всего, ставит на вид, что и сам легко бы мог лишиться спасения, если бы захотел отступить с дороги самоотречения.
23
Апостол столько делает уступок из своих прав ради Евангелия ввиду того, чтобы самому сделаться участником того спасения, о котором он проповедует другим. Мысль о будущей награде, обещанной всем, любящим Бога, никогда не покидает его: он хочет получить венец победы из рук Праведного Судии.
24
Чтобы ближе представить пониманию читателей эту, постоянно преследующую его мысль о будущей награде, Апостол сравнивает свое положение с положением лиц, участвовавших в так называемых истмийских играх. Эти игры происходили в Коринфе через каждые два года, и, подобно древнегреческим играм (олимпийским, немейским) состояли из пяти упражнений: прыганье, метанье диска, беге наперегонки, кулачной и простой борьбе. Вся Греция с живейшим участием относилась к этим играм, и победитель был приветствуем всеобщим восторгом. Во время своего двухлетнего пребывания в Коринфе на этих играх мог присутствовать и Ап. Павел. Он вспоминает только о беге в перегонки и кулачной борьбе.
– Бегут все, но один получает награду, т. е. много есть охотников получить на ристалище награду, многие бегут к цели, но только один кто-нибудь, особенно сильный в вере, получает награду.
– Так бегите, т. е. подобно этому сильнейшему бегуну, собравши все свои силы, и только в таком случае вы получите (многие, конечно, а не один) небесную награду от Праведного Судии. Бег Коринфян должен состоять, конечно, в упражнениях духовных и, преимущественно, в самоотречении.
25
Уже за десять месяцев до игр участники их начинали подготовляться к ним и при этом вели очень воздержанный образ жизни, чтобы каким-либо излишеством не ослабить свое тело. Эта воздержанность соблюдалась не только в отношении к недозволенным наслаждениям, но и к таким, какие были допустимы с нравственной точки зрения. Так и христианин должен воздерживаться не только от греховных радостей, но и от такой, которая сопровождается или может сопровождаться потерею времени или ослаблением нравственной силы. И это тем более обязательно для христианина, что он получает в награду не простой венок из листьев - символ всеобщей похвалы человеческой, а венец нетленный.