Толковая Библия. Том 2
Шрифт:
6. Слуга, приставленный к жнецам, отвечал и сказал: эта молодая женщина - Моавитянка, пришедшая с Ноеминью с полей Моавитских;
7. она сказала: «буду я подбирать и собирать между снопами позади жнецов»; и пришла, и находится здесь с самого утра доселе; мало бывает она дома.
5–7. На вопрос Вооза о Руфи приставник дает ответ для нее благоприятный: указание на самоотверженную преданность ее Ноемини и чрезвычайное ее трудолюбие.
8. И сказал Вооз Руфи: послушай, дочь
9. пусть в глазах твоих будет то поле, где они жнут, и ходи за ними; вот, я приказал слугам моим не трогать тебя; когда захочешь пить, иди к сосудам и пей, откуда черпают слуги мои.
8–9. Это располагает Вооза в пользу Руфи, и он разрешает ей постоянный сбор колосьев исключительно на его поле, поручая ее охране служанок и ограждая от обид со стороны жнецов (ср. 14–15 ст. ).
10. Она пала на лице свое и поклонилась до земли и сказала ему: чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня, хотя я и чужеземка?
11. Вооз отвечал и сказал ей: мне сказано все, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца и твою мать и твою родину и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня;
12. да воздаст Господь за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Господа Бога Израилева, к Которому ты пришла, чтоб успокоиться под Его крылами!
13. Она сказала: да буду я в милости пред очами твоими, господин мой! Ты утешил меня и говорил по сердцу рабы твоей, между тем как я не стою ни одной из рабынь твоих.
10–13. Здесь в одинаковой степени привлекательны как смиренная признательность Воозу Руфи, все оставившей на родине ради Израиля и Бога его и не притязающей на благодеяния в Израиле (ст. 10, 13), так и доброта и благочестие Вооза, проникнутого верой в особенный промысел Иеговы о Израиле (как бы крыльями осеняющего и защищающего народ свой, ср. Втор XXXII: 11–12 [ 72 ] и Пс XXXV: 8 [ 73 ]; IVI: 2 [ 74 ]; XС: 4 [ 75 ]), не оставляющий без памяти и всякого, надеющегося на Него (Пс XС: 1 [ 76 ]), не исключая и «пришельца во вратах Израиля» (Втор XIV: 29 [ 77 ]), - принимающего жертву бескорыстной преданности Руфи Ноемини в качестве великого богоугодного поступка, достойного самой полной и совершенной награды от Бога, и готового послужить орудием милости Божией к бедной женщине (11–12). «Благословение сие (Вооза Руфи) исполнилось, потому что прияла она полную мзду от Господа, сделавшись праматерью Благословения народов» (Блаж. Феодорит, с. 315).
14. И сказал ей Вооз: время обеда; приди сюда и ешь хлеб и обмакивай кусок твой в уксус. И села она возле жнецов. Он подал ей хлеба; она ела, наелась, и еще осталось.
14. Xарактерно изображение трапезы восточного простолюдина. Обед состоит из кусков хлеба, обмакиваемых в уксус (евр. chomez - питье, употребительное на Востоке в знойное время и теперь, несмотря на ограничения запрещением вина у мусульман), к этому присоединяется kaIi, греч. , слав. «пр я жмо» - сушеные зерна (ср. Лев XXIII: 14 [ 78 ]).
15.
16. да и от снопов откидывайте ей и оставляйте, пусть она подбирает (и ест), и не браните ее.
15–16. Беседа с Руфью, видимо, еще более возвысила ее в глазах Вооза, и он делает новые распоряжения жницам о содействии бедной женщине в сборе хлеба; но и теперь, как ранее, еще не упоминает о родстве своей с покойным мужем Руфи. Последнее открывает ей уже Ноеминь по возвращении ее вечером первого дня сбора хлеба на полях Вооза ( ст. 20 ).
17. Так подбирала она на поле до вечера и вымолотила собранное, и вышло около ефы ячменя.
18. Взяв это, она пошла в город, и свекровь ее увидела, что она набрала. И вынула (Руфь из пазухи своей) и дала ей то, что оставила, наевшись сама.
17–18. Размер дневного сбора ячменя Руфи, вымолоченного ею в поле же, равнялся ефе, евр. epha, LXX: , Vulg. ephi, слав. ифи ; мера эта, по Иудейской традиции (Midrasch, s. 42), равнялась трем сатам (Vulg. tres modii); по И. Флавию (Ant. VIII, 2, 9), 72 секстарам или 1 аттич. .
19. И сказала ей свекровь ее: где ты собирала сегодня и где работала? да будет благословен принявший тебя! (Руфь) объявила свекрови своей, у кого она работала, и сказала: человеку тому, у которого я сегодня работала, имя Вооз.
20. И сказала Ноеминь снохе своей: благословен он от Господа за то, что не лишил милости своей ни живых, ни мертвых! И сказала ей Ноеминь: человек этот близок к нам; он из наших родственников.
21. Руфь Моавитянка сказала (свекрови своей): он даже сказал мне: будь с моими служанками, доколе не докончат они жатвы моей.
22. И сказала Ноеминь снохе своей Руфи: хорошо, дочь моя, что ты будешь ходить со служанками его, и не будут оскорблять тебя на другом поле.
19–22. Обилие собранного Руфью хлеба (ст. 17), остатки обеда, ею принесенные (18), наконец, сообщение имени Вооза (19), - все это немедленно вытесняет из сердца благочестивой Ноемини прежнюю горечь ( I: 13 , 20 ) и исторгает у нее слова благодарения Иегове и благословения Воозу (20); теперь же она сообщает Руфи о родстве Вооза. И дальнейшее сообщение Руфи о милостивом разрешении Вооза быть все время жатвы со слугами его (21) могло теперь же побудить Ноеминь подумать об устроении судьбы невестки (ср. III: 1 ).
23. Так была она со служанками Воозовыми и подбирала (колосья), доколе не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы, и жила у свекрови своей.
23. В течение всей жатвы (ячменя и затем через недели 2–3 пшеницы), т. е. около 3-х месяцев (Midrasch, s. 44), Руфь работала на полях Вооза, живя у Ноемини. В Вульгате последние слова ст. 23, гл. II: «vatteschev et - chamotag» ( «жила у свекрови» ) отнесены к ст. 1, гл. III, начинающейся в Вульгате: «postquam auIem reversa est ad soream suam».