Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги учительные

Лопухин Александр Павлович

10–19. Продолжая изображать блага следования путями премудрости, Давид теперь вместе с тем предостерегает Соломона от уклонения на пути нечестия (ст. 14–19).

Наставления о путях премудрости становятся более специальными — указывают самый характер жизненного следования путями премудрости; премудрость открывает для ревнителя ее долгоденствие (ст. 10) и правильное течение жизни — благоприятные жизненные условия (ст. 11) и отсутствие непреодолимых преград на жизненном пути (ст. 12). Переходя затем к новой группе наставлений — предостережений, Давид еще раз усиленно призывает (ст. 13) сына к неослабному хранению его наставлений мудрости, так как в них заключается истинная жизнь для соблюдающего их, — призывает ввиду опасных для юноши соблазнов. Дальнейшее изображение (ст. 14–17) пути нечестивых имеет не мало общих черт с характеристикой их в 1–19. Если пути нечестивых, способствуя безмерному расширению и усиленно низменных страстей человеческой природы, навсегда лишают человека мира душевного и спокойствия и на каждом шагу готовят ему всякие опасности (ст. 16–17, 19), то, напротив, путь праведных или нравственное поведение их сравнивается (ст. 18) со светом восходящего и постепенно приближающегося к полудню солнца (ср. Ис LX:3; LXII:1; II:5; Притч VI:23; XXVIII:5), как солнечный свет начинается с появления утренней зари, постепенно усиливается и к полудню достигает своего наивысшего напряжения, так,

подобно этому, и жизнь праведных представляет ряд постепенных успехов в деле нравственного преуспеяния: по мере движения их на жизненном пути, жизнедеятельность их становится все чище и светлее (ср. Мф V:16), от низшей ступени нравственного совершенства они восходят к высшей, пока, наконец, не достигнут состояния, о котором предрек Спаситель: тогда праведницы просветятся, яко солнце, в царствии Отца их, Мф XIII:43 (см. у еп. Виссариона, с. 56–57).

20. Сын мой! словам моим внимай, и к речам моим приклони ухо твое; 21. да не отходят они от глаз твоих; храни их внутри сердца твоего: 22. потому что они жизнь для того, кто нашел их, и здравие для всего тела его. 23. Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источники жизни. 24. Отвергни от себя лживость уст, и лукавство языка удали от себя. 25. Глаза твои пусть прямо смотрят, и ресницы твои да направлены будут прямо пред тобою. 26. Обдумай стезю для ноги твоей, и все пути твои да будут тверды. 27. Не уклоняйся ни направо, ни налево; удали ногу твою от зла, 28 (потому что пути правые наблюдает Господь, а левые — испорчены. 29. Он же прямыми сделает пути твои, и шествия твои в мире устроит.)

20–29. Снова (ст. 20) слушатели побуждаются (ср. III:21; II:2 и др.) к особенно внимательному восприятию наставлений мудрости, которые для исполняющих их являются не только питающими и поддерживающими истинную жизнь духа, но также благотворными для самого тела (ст. 22: мысль подобная выраженной в словах Апостола, «благочестие на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей», 1 Тим IV:8). Но чтобы человек получил надлежащую устойчивость в добре и неодолимость со стороны приражений зла, всякому ревнителю мудрости — благочестия необходимо со всею тщательностью, более всяких других сокровищ, хранить свое сердце (евр. лев): «потому что из него источники жизни» (евр. тоцео хаим, LXX: ). Сердце, по библейскому представлению служит центром, средоточием как физически органической природы человека (Пс XXI:27, CI:5; Ис I:5; Иер IV:18), так и душевной и духовной жизни его (Пс LXXXIII:3; Иер XI:20 XVII:10), частнее — не только разного рода ощущений, чувств и эмоций (Притч XXXI:11; V:12; XIII:12; Суд XVI:15), но и высших обнаружений духа, как то: решений воли (1 Цар XIV:7, 3 Цар VIII:17 и др.), ведения и силы разумения (3 Цар X:2 Суд XVI:17; Притч XVII:16; XV:14; VII:7; IX:4), наконец, как центр и носитель нравственной жизни (Пс L:12; 3 Цар III:6; IX:4; Притч VII:10 и мн. др.). В этом последнем значении ветхозаветно-библейское «сердце» ближе всего подходит к христианскому понятию «совесть»; в этом смысле, в смысле чистого нравственного сознания (ср. новозаветное 1 Тим I:5, 19; 1 Пет III:16), сердце употреблено и здесь Притч IV:23 (ср. Пс L:12; Иов XXVII:6; 1 Цар XXV:31), как показывают и дальнейшие стихи 24–25, предостерегающие от всякого лукавства, от всякого лицемерия и под. (ср. Притч VI:13; Х:10; XVI:30; Сир XXVII:25, сн. Мф VI:22–23), чем извращается нормальное течение нравственной жизни, регулируемой доброй совестью. Только при условии неповрежденности последней, пути нравственной жизни человека могут быть тверды (ст. 26. Сн. Пс CVIII:133; Евр XII:13). Ст. 27 представляет сжатое обобщение всех отеческих увещаний к пути мудрости и добродетели и по форме выражения напоминает подобное же увещание законодателя Моисея, Втор V:32. LXX удлиняют этот стих сравнительно с еврейским текстом словами: , , . Прибавка эта имеется и в Вульгате, а равно и в славянском и русском — синодальном перев. кн. Притчей (в переводе архим. Макария слова эти отсутствуют). По мысли слова эти представляют повторение и развитие мысли ст. 26–27. Ввиду устойчивости разных код. греческого текста в передаче этого добавления, а также ввиду авторитета Вульгаты, можно думать, слова эти могли находиться и в том еврейском оригинале, с которого был сделан перевод LXX-ти (ср. Franz Delitzsch. Das Salomonische Spruchbuch. Leipzig. 1873, s. 39).

Глава V

1–6. Общее и предварительное предостережение против соблазнов нецеломудрия. 7–14. Нарочитое и подробное предостережение от обольщений нецеломудренности с изображением гибельных ее последствий. 15–20. Столь же подробное увещание к противоположной добродетели — супружеской верности и целомудрию вообще. 21–23. В заключение указывается на всеведение и высочайшее правосудие и мздовоздаяние Божие от которого не может безнаказанно сокрыться никакое преступное деяние. 1. Сын мой! внимай мудрости моей, и приклони ухо твое к разуму моему, 2. чтобы соблюсти рассудительность, и чтобы уста твои сохранили знание. (Не внимай льстивой женщине;) 3. ибо мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; 4. но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый; 5. ноги ее нисходят к смерти, стопы ее достигают преисподней. 6. Если бы ты захотел постигнуть стезю жизни ее, то пути ее непостоянны, и ты не узнаешь их.

1–6. Переходя теперь к новой группе увещаний, главным образом к убеждению бегать распутства и влияния распутных женщин, Премудрый здесь (ст. 1–2), как и ниже (VI:20; VII:1), где снова и снова возвращается к этому же предмету, с особенной напряженностью отеческой любви и доброжелательства, требует от слушателей особенного внимания к своим наставлениям и особенной тщательности в хранении дорогих

и священных заветов, которые должны быть основой благоденствия слушателей. Стоящие в скобках слова «не внимай льстивой женщине» (ст. 2, по слав. т. — начало ст. 3) имеются только у LХХ-ти и в Вульгате (в некоторых кодд. LXX отсутствуют) и, по-видимому, являются позднейшею глоссой, поставленной в начале главы в качестве как бы указания темы речи гл. V. В ст. 3–6 Премудрый делает пока лишь косвенное предостережение своих слушателей от пагубного влияния «чужой жены», т. е. блудницы (II:16), изображая, с одной стороны, внешнюю привлекательность и обольстительность ее, с другой же — конечную бесславную гибель ее. Внешняя привлекательность этой женщины увлекательность ее речи выражается сравнением ее речей (как и невесты в книге Песнь Песней IV:11; V:16) с каплями лучшего сотового меда (3а) и с елеем (3б, ср. Пс LIV:22), но последствия увлечения ее ласками крайне пагубны: увлекшийся ими будет испытывать такое же горькое и мучительное чувство, какое испытывает вкусивший горькой полыни (евр. лаана. Vulg.: abstinthtum, — так назыв. в ботанике artemisia abstintium — обычный в Ветхом Завете образ горечи (Втор XXIX:18; Иер IX:15; Ам V:17; VI:12; Иер IX:14), у LXX слав. не точно: , желчь) или получивший глубокую и широкую рану от обоюдоострого меча (ст. 4). Тем естественнее и понятнее неизбежная конечная гибель самой жены распутной: удел ее — смерть (ст. 5), сначала духовная, поскольку духовное начало в ней окончательно подавляется плотским, а затем ранняя и бесславная смерть телесная с последующими мучениями в шеоле — аде. Однако, при свойственном такой жене коварстве, увлекающемуся юноше нелегко бывает открыть истинное свойство и надлежащую цену ее поступков (ст. 6), так как она всегда умеет придать благовидную форму.

7. Итак, дети, слушайте меня и не отступайте от слов уст моих. 8. Держи дальше от нее путь твой и не подходи близко к дверям дома ее, 9. чтобы здоровья твоего не отдать другим и лет твоих мучителю; 10. чтобы не насыщались силою твоею чужие, и труды твои не были для чужого дома. 11. И ты будешь стонать после, когда плоть твоя и тело твое будут истощены, — 12. и скажешь: «зачем я ненавидел наставление, и сердце мое пренебрегало обличением, 13. и я не слушал голоса учителей моих, не приклонял уха моего к наставникам моим: 14. едва не впал я во всякое зло среди собрания и общества!»

7–14. Имея в виду свойственные юноше — способность увлечения и легкую возбудимость его чувственности со стороны всяких чувственных соблазнов, Премудрый советует своему слушателю ученику всячески избегать сколько-нибудь близкой встречи с распутной женой (ст. 6), так как всякий вид прелюбодеяния неизбежно ведет для виновника его — Премудрый говорит только о мужчине, виновнике прелюбодеяния, а не о женщине поскольку вообще обращает свои наставления главным образом даже почти исключительно только к мужской половине Израильского общества, — двоякого рода тяжелым последствиям: 1) к материальным потерям — частью из-за особенной требовательности самой жены распутной, частью вследствие вынужденной рабской службы в доме мужа обольстившей данного юношу женщины: удовлетворить гневу и жажде мщения оскорбленного мужа (ср. Притч VI:34) юноша мог рабской службой в его доме (ст. 9–10) [3], так что юноше пришлось бы работать на чужой дом (ст. 10); 2) к форменному общественному суду (ст. 14), результатом которого могла быть даже смертная казнь для виновников (ст. 14, сн. Лев XX:10; Втор XX:11, 22 гл.; Иез XVI:40). Тогда на долю несчастного юноши остается лишь позднее и бесплодное, и потому особенно мучительное раскаяние. Для человека, предававшегося разгулу и разврату, «наступит время, когда уже нельзя будет продолжать разгульную жизнь, когда истощенное распутством тело износится от времени и от болезней, сопровождающих разврат и жар плотской похоти потухнет» (еп. Виссарион, с. 62). Тогда начнется пора самообличения грешника (ст. 11–12).

15. Пей воду из твоего водоема и текущую из твоего колодезя. 16. Пусть (не) разливаются источники твои по улице, потоки вод — по площадям; 17. пусть они будут принадлежать тебе одному, а не чужим с тобою. 18. Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей, 19. любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, любовью ее услаждайся постоянно. 20. И для чего тебе, сын мой, увлекаться постороннею и обнимать груди чужой?

15–20. В противовес искажениям семейного и полового инстинкта, Премудрый убеждает ученика своего довольствоваться благами супружеского союза с единой законной женой причем сравнивает ее с собственным домашним водоемом и родниковыми источниками. Для каждого домовладельца, особенно в бедных водой восточных странах, служит предметом особенного удовольствия иметь для своего житейского обихода собственный колодезь или цистерну и не обращаться за водой к соседям. С подобным удовольствием Премудрый сравнивает (ст. 15–16) обладание одной, законной женой, без нарушения чистоты супружества, своего или чужого. По связи речи с предыдущим (ст. 3 сл., 8 дал.), сравнение это имеет прежде всего такой же смысл, как изречение Апостола: «лучше бо есть женитися, нежели разжизатися» (1 Кор VII:9). Но это же сравнение (ст. 16–17) имеет и другую сторону: оно обозначает многочисленное потомство от законного, целомудренного супружества, поскольку и в других библейских местах (Чис XXIV 7; Ис XLVIII:1, LI:1–2) дети изображаются под образом вод, текущих из источника, т. е. от родителей. LXX, по-видимому, понимали и ст. 16 только в первом смысле — о пользовании удовольствиями супружества о одной женой, и потому прибавили в начале ст. 16 отрицание — . Но многие греч. кодд. (29, 109, 147, 157, 161, 248, 252, 253, 254, 260, 295, 297 у Гольмеса, также Алекс., Альд. Комплют.) не имеют отрицания, нет его и в Вульгате и славян. Поэтому, кажется, следует предпочесть чтение евр. масор., хотя понимание ст. 16, даваемое у LXX-ти, согласуется с общим контекстом рассматриваемого места (ср. VII:12). В ст. 18 повторяется наставление ст. 15, но с прибавлением совета «утешайся женою юности твоей»; образ выражения прямо напоминает место из законодательства Втор XXIV:5 о новобрачных. Законная жена при этом выразительно сравнивается (ст. 19) с ланью или серною: обычный в восточной поэзии образ грациозности и миловидности женщины (ср. Песн II:9, 17; VIII:14). Напоминая мужу о долге супружеской верности Премудрый выражает желание, чтобы нежные отношения между мужем и женой установившиеся на первых порах их совместной жизни, не ослабевали с течением времени, чтобы взаимная привязанность супругов длилась всю жизнь, и для супруга не было надобности искать супружеских удовольствии на стороне (ст. 19–20).