Толмач
Шрифт:
– Божья помощь прогнала неверных! – поправил поп, но никто его не услышал, потому все бросились обнимать вестника, будто это он прогнал орду.
И толмач не был обделен дружескими тумаками, довольно
– Большую беду отвел ты от города. В награду проси, что хочешь.
Толмач без ложной скромности выпятил грудь, пригладил усы согнутым указательным пальцем и, придав побольше простоватости лицу, сказал:
– Мне много не надо: золотой верни да шапку, что поганый извел, – он лукаво прищурил плутоватые глаза, – А к ним добавь самую малость: коня справного, оружие надежное, наряд богатый и огромную бочку медовухи, чтоб на всех, – он обвел рукой собравшихся в гриднице, – хватило!
Князь улыбнулся, подмигнул недовольно скривившемуся ключнику, изрек:
– Вдвое, нет, втрое получишь. А медовуху, – он повернулся к ключнику, – всю, что есть в погребе, выкатывай на площадь, пусть весь город гуляет да князя и толмача добрым словом поминает!
– Быть по сему! – хлопнув себя по ляжке, согласился
В дверях его перехватил дружинник, тот самый детина, что прибегал на птичий двор.
– Слышь, толмач, как ты угадал, какой шар тверже?
– Как говорят мудрые люди, тайна сия велика есть, – бросил на ходу толмач.
– Ну, скажи, а? – не отставал дружинник. – Век не забуду, отслужу!
– Так и быть, – остановившись, произнес толмач и поманил пальцем, чтобы дружинник подставил ухо, в которое прошептал очень серьезно: – После долгих лет учебы и странствий, я пришел к одному удивительному выводу. Знаешь какому?
– Не-а, – ответил дружинник и еще ниже наклонил голову, чтобы ничего не упустить.
– А вот к какому, – четко произнося слова, будто втолковывал глуховатому, изрек толмач наставническим тоном, – красные петухи всегда бьют черных.
– А почему? – допытывался дружинник, не поняв скрытой мудрости услышанного.
– А черт его знает! – весело крикнул ему в ухо толмач и, хохотнув, заспешил на площадь, облизывая губы, словно уже осушил не меньше бочонка медовухи.