Толстой и Достоевский. Братья по совести
Шрифт:
Глава шестнадцатая. «И ВМЕСТО СЕМЕЙСТВА РОДОВОГО (РОСТОВЫ) — РОД ЭФЕМЕРНЫЙ…»
От «Войны и мира» к «Подростку»
В набросках Ф. М. Достоевского к роману «Подросток» немало записей, где речь идет об «истории русского дворянского семейства», и она, как утверждал писатель, представлена «в виде великолепной исторической картины («Война и Мир»), которая перейдет в потомство и без которой не обойдется потомство»; именно Толстому удалось запечатлеть благообразие «семейства Ростовых», а наряду с этим показать, как начался распад мира дворянских усадьб, «брожение» в среде дворян «древнейшего рода». Достоевский уловил сам процесс деградации дворянства прежде всего в сфере семейной жизни,
Пьер Безухов и Аркадий Долгорукий — незаконнорожденные дети, каждый из них идет своей дорогой жизни, но обоим ведомо было сиротливое детство, одиночество, сознание обреченности на нищету.
В заключительной части канонического текста романа Достоевский обращается к проблеме преемственности поколений. Опираясь на художественный опыт Толстого, не называя самого имени писателя, Достоевский отводит ему особое место не только в русской литературе, но и в русской истории.
«В вагоне Подросток сначала говорит, что отец его — домашним секретарем у министра, «у какого — позвольте мне умолчать» (жена министра — Княгиня).
Тон фатишки (Паша) [44] . Детство и отрочество. Поэт мелкого самолюбия. Лиза отстраняет литературу. Но мигом Подросток, от обаяния Лизы, не выдерживает тона и обращается в простодушнейшего, благороднейшего и смешного ребенка, каков он и есть.
44
Павел Александрович Исаев (1846–1900), пасынок Достоевского. Достоевский в письме к нему характеризовал его натуру: «Ты говоришь о пальто в 28 р., — писал ему Достоевский 10 апреля 1864 г. — Послушай, Паша, что это за легкомыслие? Ты до того слаб волей и изнежен, что не можешь отказать себе ни в малейшем почесывании. К чему же это поведет? Ты знаешь, а если не знаешь, то можешь угадать, каковы наши денежные обстоятельства. Ты должен бы был сам быть скромнее. Ты хочешь рядиться; у тебя на уме хвастовство, задать шику, тону. Для чего? Кого прельщать? Говорю окончательно, я не могу тебе купить пальто дороже чем в 12 или по крайней мере в 15 рублей» (XXVIII2, 83–84).
Потом, когда они узнали фамильи друг друга (и когда Лиза все, что надо ей, от него выпытывает), Подросток ужасно конфузится, что приврал и увеличил Старого Князя до министра.
Лиза же, чтоб усилить его мучения, пренаивно (т. е. с умыслом) особенно и длинно напирает на то, что Старый Князь далеко не министр, мало того — запутался, чуть не под опекой (у семьи, с которою борется Княгиня). Вообще восстанавляет настоящее значение Князя, что полезно впредь и для читателя.
Подросток же виляет, стыдится и насилу заставил Лизу оставить министра; рад по крайней мере, что Лиза не заметила, что он соврал из хвастовства, в настоящем случае особенно мелкого и смешного.
Но когда они в Любани поссорились, Лиза ясно высказывает ему, что он соврал, чтоб перед ней похвастаться. «Секретарь министра! Нет, это вы поэт мелкого самолюбия, а не граф Толстой» (а черемуха) [45] .
NB важное. По 1-й части никак нельзя признать Лизу за то, во что она под конец разрастается. Но идею хищного, зверского и предчувствие чего-то (I, с. 90) очень глубокого непременно надо дать» (XVI, 67).
45
Имеется в виду Николенька Иртеньев, герой повестей Л. Н. Толстого «Детство» и «Отрочество». В финале второй главы повести «Отрочество» описана сцена с черемухой.
«…Блестящий, обмытый кузов кареты с важами и чемоданами покачивается перед нами, спины лошадей, шлеи, вожжи, шины колес — все мокро и блестит на солнце, как покрытое лаком. С одной стороны дороги — необозримое озимое поле, кое-где перерезанное неглубокими овражками, блестит мокрой землею и зеленью и расстилается тенистым ковром до самого горизонта; с другой стороны — осиновая роща, поросшая ореховым и черемушным подседом, как бы в избытке счастия стоит, не шелохнется и медленно роняет с своих обмытых ветвей светлые капли дождя на сухие прошлогодние листья. Со всех сторон вьются с веселой песнью и быстро падают хохлатые жаворонки; в мокрых кустах слышно хлопотливое движение маленьких птичек, и из середины рощи ясно долетают звуки кукушки. Так обаятелен этот чудный запах леса, после весенней грозы, запах березы, фиялки, прелого листа, сморчков, черемухи, что я не могу усидеть в бричке, соскакиваю с подножки, бегу к кустам и, несмотря на то, что меня осыпает дождевыми каплями, рву мокрые ветки распустившейся черемухи, бью себя ими по лицу и упиваюсь их чудным запахом. Не обращая даже внимания на то, что к сапогам моим липнут огромные комки грязи и чулки мои давно уже мокры, я, шлепая по грязи, бегу к окну кареты.
— Любочка! Катенька! — кричу я, подавая туда несколько веток черемухи, — посмотри, как хорошо!
Девочки пищат, ахают; Мими кричит, чтобы я ушел, а то меня непременно раздавят.
— Да ты понюхай, как пахнет! — кричу я» (2, 12).
Студент. Худ. Николай Ярошенко.1881
«Подросток в глубокой и окончательной борьбе! Отмстить ли, или устоять в достоинстве? Сознание беспорядка. Решение на уединение. (Макар и Версилов!) Порядок и беспорядок. Подросток догадывается, что беспорядок и каша в поколении. Обобщает, возводит к целому, к нашему обществу и его законам, это главная страница романа.
Он борется, конечно, с мыслию, что Версилов — исключение, идеал. Однако догадывается и своим умом доходит, что эти идеалы у нас целиком есть в действительности, что они-то и влияют, что в них-то и главное дело, ибо они термометр и барометр, а не железнодорожники и аблакаты и не старое общество Левиных (гр. Толстой), и что теми идеалами ничего не возьмешь» (XVI, 390).
«Историческое (см. выше «старое общество Левиных». — В. Р.).
Левин.
Посмотрите на Версилова и его семейство. А потому, если романист юноша, то случайное семейство. Вы тип случайного семейства» (XVI, 401).
«В ФИНАЛ Е. Подросток. Я давал читать мои записки одному человеку, и вот что он сказал мне (и тут привести мнение автора, т. е. мое собственное).
И вместо семейства родового (Ростовы) — семейство возникающее, род эфемерный, новый, ищущий благообразия и своего уровня и даже (новых) форм. […]
В Final’e (юноша ищет уровень, потерянный уровень Ростовых). Пошли в народ. Все семейство русское ищет уровня.
Но в юношестве русском много инстинкта к добру, к свету… Версилов в исповеди… Это трогательно, это наивно. Вся неудержимая любовь его к вам выразилась.
Его идея была великая — без всяких средств ее выполнить.
Злых людей в России нет, совсем нет» (XVI, 409–410).
«О благообразии. «Ты искал его». Семейство Ростовых, хождение в народ. «Выпьем!»