Толстый демон. Часть 4. Это есть наш последний и решительный
Шрифт:
Изначально иерарх устраивался на должность программиста свежеотстроенного гостиничного комплекса, но вовремя попался на глаза хозяину крупнейшего в городке ресторана и ныне числился управляющим. Удачно вышло. Предшественник Уральцева, хоть и обладал неплохим опытом, излишне вольно трактовал свои полномочия по ведению бизнеса, а Пашка в бытность студентом часто подрабатывал официантом, экспедитором, организатором праздников… Короче говоря, должными знаниями, пусть и не связанными воедино, он обладал. Еще у него имелись харизма, лидерские качества и твердая уверенность в собственных силах. Поэтому в способности руководить
Равно как и Урзал, зазвавший его на эту работу. То ли из смутно ощущаемого чувства солидарности, то ли и впрямь считал, что лучшего директора для своего нового приобретения не найти…
«Главбуха я заменил, — размышлял про себя новоявленный гендиректор — старый воровал слишком уж много и не делился. У нового, правда, рекомендаций никаких, но зачем рекомендации человеку с фамилией Шулерман? И так все ясно. Повар есть, и неплохой. Официанты в меру криворукие. С газом, водой, электричеством и холодильниками трудностей не возникает. Цены пока что умеренные, поднимать их рано. Осталось найти живую музыку». Тут Уральцев почесал голову. Исполнители в городке имелись, но приглашать их в ресторан было откровенно стремно. Едва ли отдыхающие захотят ужинать под песнопения последователей «Раммштайна», да и шансон нравится далеко не всем. А других музыкальных групп в городе нет. Или все-таки есть? «Кто-то говорил о том святоше, отце Николае — припомнил сатанист. — Который меня сагитировать не успел. Он, кажется, какой-то ансамбль создал или что-то в этом духе. Обратиться к нему, что ли?».
Пашка почувствовал прилив хорошего настроения. Действительно, почему бы не обратиться к монаху за помощью? Его ответ будет как минимум интересным… хотя кулаки у святого отца здоровые, лучше встречаться в людном месте.
«В человеческом организме существует какой-то ген, активизирующийся годам к шестидесяти и отвечающий за стояние в самом узком месте прохода — мрачно думал Варварин, протискиваясь между посетителями городского рынка. Тут он заметил двух молодых девушек, ожесточенно точивших лясы посреди дороги, и внес в теорию уточнение. — Хотя у некоторых этот ген включается в момент рождения.»
Светло-зеленый хохолок периодически исчезал из поля зрения, заставляя безопасника слегка тревожиться. Все местные знали, чей ребенок носит прическу столь экстравагантной расцветки, но ведь есть и чужаки… или просто мрази. Поэтому от Наташки Олег старался не отставать и сейчас еле заметно выдохнул, заметив ее возле ларька с кульком в руках. Выросшая на французских булках девочка с аппетитом поедала шаверму с собачатинкой и выглядела абсолютно довольной.
— Дядя Олег, почему нам повара никогда такого не готовят? Вкусно же.
— Ингредиентов нужных нет. — Варварин с сомнением посмотрел на «экзотическое» лакомство и решил, что отнимать поздно. Съедено больше половины. — Да и желудок легко испортить.
— Ага. Мама тоже говорит, что все, что нравится, портит фигуру, характер или репутацию, — поделилась взрослой мудростью Наташка. — Мы еще на автоматах поиграть сходим?
— Ну, пойдем.
Олег не знал, какими причинами вызван приказ хозяйки ни в коем случае не приводить дочь домой и не отходить от нее ни на шаг, но твердо
В небольшом, всего на пару залов, развлекательном комплексе девочка не задержалась. Повертела носом, оглядев убогие автоматы для малышни и стоящих рядом озабоченных мамочек, после чего уверенной поступью направилась в замеченное этажом выше кафе. Теперь она с умопомрачающей скоростью поглощала пломбир и с серьезным, «взрослым» видом рассуждала вслух:
— Надо сказать, жить стало веселей, но куда сложнее. Раньше было как — лежишь себе в постельке, мультики смотришь, время порциями таблеток измеряешь и ждешь, когда мама с работы придет. Она тогда все-все мои просьбы выполняла… только не хотелось ничего. А теперь? Жуть! Сплошные запреты!
— Ты еще скажи, что хочешь обратно на постельный режим перейти, — хмыкнул Олег. Девочка с угрюмой ухмылкой покачала головой.
— Вот уж чего точно нет, — Наташа немного помолчала, вспоминая что-то свое, затем резко сменила тему. — А правда, что дядю Сашу из института за взрыв исключили?
— Это тебе кто сказал?
— Семеновна. Она говорит, дядя Саша — гений, которого пытались заставить работать на оборонную промышленность, но после шестого покушения решили, что его охрана обходится слишком дорого, и разработки совершенно непредсказуемые. Тогда мама его у военных выкупила и поселила у нас. Честно сказать, слабо верится.
— Мне тоже, — криво усмехнулся безопасник. — Сама как думаешь?
— Издеваетесь? Вы же сами меня разными байками кормите, — в голосе девочки зазвучала обида. — Будто я совсем дура. Что я — не вижу, что в усадьбе творится?
Варварин прищурился. Активность ребенка снизить до нуля, ясное дело, не удастся, но ее следует хотя бы умерить. В жизни есть много такого, о чем детям — да и большинству взрослых, если вдуматься — не стоит знать. Может, хозяйке действительно имеет смысл отправить дочь за рубеж?
— Знаешь, есть такая поговорка: «не задавай вопросов, и не услышишь лжи». Дядя Саша работает по серьезным проектам, связанным с большими деньгами и большой властью. Все, больше тебе сейчас никто ничего не скажет. Можешь выяснить подробности сама, но особой радости правда тебе не доставит. Хотя, конечно, если нравится в грязи валяться — вперед!
— Может, мне просто интересно, — Наташа независимо повела плечом.
Олег вспомнил притащенного на днях пленника и мысленно сплюнул. Вот из-за такого «просто интересно» у людей и возникают неприятности.
В своих рассуждениях Варварин был прав. Причина, по которой Алла приказала держать дочь подальше от родного дома, уже привычно оказалась связана с деятельностью Шурика. Имейся у толстяка личный герб, то девизом на нем вполне уместно смотрелась бы надпись «хотели как лучше, а вышло, как всегда». Впрочем, сам дханн обвинял в возникшем аврале принятую, утверждая, что именно из-за ее нелогичного мягкосердечия они вынуждены экстренно осваивать новые грани этикета и торчать у ворот усадьбы, вместо того, чтобы заниматься своими делами.