Толстый мальчишка Глеб

Третьяков Юрий Федорович

Глеб шел, размахивая своей несуразной кошелкой, и громко рассказывал, какие у них бывают необыкновенные грибы: ножку не обхватить двумя ладонями, а как примешься есть, то в один день ни за что не съешь, приходится откладывать до завтра.

— Порядочно пройдет времени, пока доешь такой гриб! — хвалился он, а Мишаня сказал:

— Те грибы, каких мы сейчас насобираем, хоть и поменьше будут, зато сладкие, как курятина! Это оттого они сладкие, что земля тут такая особенная — жирная, аж черная!

И блестит, как крем сапожный!

Посреди улицы в окружении мелкой детворы стоял Колюнька и давал всем по очереди смотреть сквозь красное стеклышко. Каждый малыш, приставив это волшебное стеклышко к глазу и увидев все вокруг чудесно окрашенным в красный цвет, издавал восторженный возглас и становился опять в очередь.

Колюнька это необыкновенное стеклышко очень берег и несмышленой малышне не доверял, а давал смотреть из своих рук.

— Мишаня! — крикнул он, потрясая стеклышком. — А у меня вот что есть! Глянешь, а там так всё и красное!

Все трое не удержались, и приставили стеклышко к глазам, чтобы увидеть всё красным. Потом Глеб сказал Колюньке:

— А мы — за грибами! Пошли с нами?

— Да на кой он еще нуж-жен… — зашипел Аккуратист, толкая Глеба в бок. — Всё набираем, и набираем, и набираем… Пошли скорей!

— Пускай! — отмахнулся Глеб. — Пускай и Колюнька сходит. Он маленький, пусть привыкает! Знаешь, как будет рад, когда полную корзинку притащит!..

Корзинку Колюнька вынес чуть поменьше Глебовой да еще и спросил:

— А Маринку возьмем?

— Как-кую еще Маринку-у… — мучился Аккуратист, корчась, будто у него болел живот.

— Маринка мала, еще потеряется, — сказал Мишаня, и они пошли вчетвером.

Мучения Аккуратиста сделались совсем нестерпимыми, когда грибников увидал Гусь.

Он возле своего двора, засучив выше колен штаны, месил ногами глину для обмазки сарая и по корзинкам тотчас догадался, куда ребята идут.

— Эй, вы! — загорланил он. — Почему без меня? Что за беспорядок!

Он вылез из глины и присоединился к грибникам, как был, в засученных штанах, вышагивая своими длинными ногами, облепленными глиной, как настоящий гусь.

— Что же ты корзинку не взял? — спросил Мишаня.

— А зачем она мне? Я в рубашку наберу, было бы что! А за корзинкой пойди, там скажут: «Глину домесил, ах ты, лоддырь, дубина!» Надоела она мне, лучше я грибов принесу!.. Отец за грибы сильно ругаться не будет, он их уважает! А глина никуда не денется… Правда, высохнуть может, да ее размочить — что за важность!..

Аккуратист молча шел сзади, только раз неожиданно пробормотал себе под нос:

— Наплевать…

— Ты чего? — обернулся Гусь.

— Так…

Разговор по дороге шел интересный: про волков — могут ли они постепенно развестись в гусиновском лесу? Для запугивания Аккуратиста

Мишаня начал говорить, что, по слухам, в лесопосадку уже перебрались волки из других лесов, но все испортил Гусь, ляпнув про медведей, которых будто бы уже поселилось около двадцати четырех штук, а такой небылице кто поверит?

Аккуратист в этом интересном разговоре никакого участия не принимал, а когда перебрели речку и вступили в лес, сказал сам себе:

— В рубашку много не наберешь…

— Это он боится, что мы все его грибы порвем! — догадался Мишаня.

— Нуждался я… — буркнул Аккуратист.

Это место только приезжие да кто ничего не понимает звали лесопосадкой, а гусиновцы называли не иначе, как лес!

Хоть он и не сам вырос, а был лет тридцать назад посажен, но почти ничем не отличался от дикого или даже от тайги! И чаща там была, и бурелом, и пни (правда, небольшие), а в некоторых местах верхушки деревьев так сплелись, что и неба не увидишь, — тайга и тайга!..

Огурец прошлым летом ездил гостить к своей бабке, живущей в самом настоящем лесу, и рассказал, что тамошний лес, хоть он и дикий, по сравнению с гусиновским никуда не годится: деревья кривые, редкие; травы почти никакой, один мох; птиц мало, да и те какие-то дохлые, поют плохо…

А тут трава — это трава: вся в цветах разных, а по ним шмели, пчелы, бабочки, козявки всевозможные ползают, летают и кишат!

Птицы возятся и порхают в чаще, перекликаются и поют на разные голоса!

Деревья — высоченные, здоровенные, листья густые — дунет ветер, там они и зашумят!

Не хватало только волков, леших и медведей, но зато уж и свои разбойники завелись, у которых Гусь атаманом.

Колюнька, зайдя за первый куст, воскликнул:

— Гриб!!

Гриб был высокий, на толстой, как колбаса, ножке, с большой красной шляпкой, весь твердый, как костяной.

Колюнька держал его над головой и повертывал во все стороны.

— Да-а… Везет кому не надо… — проговорил Аккуратист и вдруг озлел: — Чего ты их с корнями дергаешь, порядков не знаешь? Резать у него нечем… Не умеют грибы брать, а в лес прутся!..

А сам шарил глазами по кустам, надеясь увидеть еще такой же, не увидел и скомандовал:

— Расходись по сторонам, чтоб друг другу не мешать!..

Мишаня с Глебом пошли вместе. Колюнька, боясь потеряться, держался поблизости от них. Если кто находил гриб, кричал на весь лес:

— Еще один! Огромадный!..

Гусь первым летел смотреть, ломясь сквозь кусты, будто медведь:

— Где? А ну? Ого-го-го какой! А у меня что-то не клеится… В чем дело — не пойму…

Прибегал Аккуратист и, взглянув на гриб, начинал рыскать по кустам вокруг этого места, но сам помалкивал, если находил.