Толстый мальчишка Глеб
Шрифт:
— Мне тут нельзя… Меня вон тот ловит!..
— Это Васька Грузчик! — сказал Гусь. — За что он тебя ловит?
— Я у него стамеску украл…
И Огурец шмыгнул за угол.
— Плохое Огурцово дело… — задумчиво покачал головой Гусь. — Тут соображать нужно чугунком своим, у кого стамески воруешь!.. Этот Васька кого хочешь может извалтузить: он еще маленький был, как Колюнька, а уже с большим лилипутом дрался, когда цирк сюда приезжал!.. Ну, тут ошибка произошла! Он, этот лилипут, сзади был точь-в-точь, как один там, Казак. А этот
— А кто кого? — спросил Братец Кролик.
— Неизвестно. Додраться им не дали… Да уж небось Васька! Глянь, какой он здоровый! Куда до него лилипутам разным!
Гусь вломился в самую гущу публики, раздавая кругом толчки, оплеухи, затрещины и ухарски плюя во все стороны шелухой от семечек, которые выбирал из зеленого подсолнуха, в одном месте имевшего неосторожность свесить голову за плетень.
Колюнька от него не отставал и тоже горячо взялся за дело: столкнул двух малышей со скамеек, развязал у одной маленькой девчонки бант, у другой вырвал сливу и съел сам, а косточкой плюнул в третью.
Остальная шайка держалась потише, так как некоторые обнаружили среди зрителей своих матерей и бабушек.
Учительницы Галин Петровны было что-то не видать, зато Мишанин отец, откуда ни возьмись, очутился рядом с теткой Федотьевной и весело помахал Мишане.
А Васька Грузчик подошел к Гусю и сказал:
— Здорово, Гусь! Вижу, чего ты сюда заявился со своей ватагой! Хочешь тут какого-нибудь шороху наделать, правильно я догадался? Но только напрасно ты трудился, шел: придется тебе это дело отставить до другого разу…
— Эт-то почему? — по-петушиному вскинул голову Гусь.
— Да потому вот… — И, склонившись к Гусю, Васька грозно спросил: — Ты меня знаешь?
— А как же, Вась, кто же тебя не знает…
— Ну вот… — оскалился Васька. — Хочешь смотреть — смотри… Сядь вот, на травке, и смотри… Вон хорошее, место — вы, хлопцы, рассаживайтесь, не стесняйтесь… А будешь не давать спектакль показывать…
Он опять склонился к Гусю и грозно прошептал:
— Удушу! Понял? Понял, говорю?
— Понял, — ответил Гусь и скромно сел на землю.
Притихшие разбойники расположились вокруг него.
Колюнька съежился, втянул голову в плечи и тоже присел, испуганно моргая. Он незаметно выкинул из кармана камень, а палку положил рядом и все тихонько отсовывал ее подальше, а потом и вовсе пересел от нее в другое место.
— Ладно, поглядим малость, чего они тут будут ломаться… — пробурчал Гусь для успокоения своих подчиненных.
Скоро Васька Грузчик опять подошел и миролюбиво попросил:
— Эй, Гусь, ты лучше присматривай-ка тут за порядком, а то мне некогда!
— Это я могу! — обрадовался Гусь
В это время откуда-то с хохотом и гиком явилась еще одна неизвестная малочисленная шайка и сразу начала высматривать, что бы ей такого натворить.
Гусь подошел к их вожаку и, ни слова не говоря, дал ему по голове.
— Ты что, саб-ба-ака! — взвыл тот, схватившись за ушибленное место, а Васька Грузчик крикнул от ворот:
— Эй, Гусь, так нельзя!
Гусь с недоумением уставился на него, и Васька пояснил:
— Надо добром…
Гусь кивнул и обратился к побитому:
— Садитесь, располагайтесь, вот местечко!.. А если пришел мешать, то… ты меня знаешь?
— Знаю я тебя, гусиная морда, папомню!..
— Тихо! — показал кулачище Гусь. — Присаживайтесь, располагайтесь, не стесняйтесь! Кто пошевелится — удушу!
Однако на таких условиях чужая шайка не пожелала смотреть спектакль и с угрозами удалилась, а Васька сказал Гусю:
— Нет, так не выйдет… Прекрати, сядь. А то самого прогоню!
— А что? Гляди, какой порядок: никто не пикнет!..
— От такого порядка все остальные зрители разбегутся. Сиди, смотри, ничего не делай…
— Как хочешь… — скромно пожал плечами Гусь. — Я думал, как лучше…
Вместе со своими подчиненными он уселся впереди самого первого ряда и принялся смирно смотреть на ворота, за которыми слышались возгласы и суета.
Но вот ворота открылись, и спектакль про Волка-разбойника начался.
На сцене-дворе изображалась какая-то полянка или лужайка, посреди которой торчал пень, а сбоку росло дерево.
Трава была настоящая, и дерево настоящее — антоновская яблоня, многим зрителям очень даже знакомая, а пень был откуда-то принесен и поставлен так, что можно подумать, будто он все время тут находился.
На дереве сидела девчонка, одетая в птицу, и представляла кукушку, потому что все время кричала «ку-ку» — очень похоже, а под деревом стоял, задумавшись, журавль с голыми, тонкими и длинными ногами, длинным бумажным носом, босой, но в большущих картонных очках.
— Глянь, журавль! — громко заржал Гусь при виде журавля, но из ворот выглянул Васька, и он смолк, сделав вид, что сильно заинтересован зрелищем.
— Я журавля знаю! — радостно сообщил Лаптяня. — Это Жорка! Я с ним в пионерлагере вместе был! Длиньше и тоньшей его никого нету! Хорошего они журавля нашли. А кукушка не такая: у ней полосы поперек!..