Том 1. 1955–1959

Стругацкие Аркадий и Борис

— Мастер! — пробормотал Юрковский.

Крутиков восторженно захлопал в ладоши. Длинная нескладная фигура серым привидением выросла перед люком, прижала руки к бокам, и деревянный голос проскрипел в наушниках:

— Товарищ командир, «Мальчик» приведен в походную готовность.

Если можно говорить о спортсменстве в профессии, то Быков всегда был немного спортсменом. Во всяком случае, его прыжки на гусеничных вездеходах без разбега ставили его в первые ряды виртуозов-водителей. Он знал это, гордился этим. Мысль «удивить» товарищей

пришла ему в голову внезапно, когда он возился у передней стенки контейнера. Он еще не знал, как отнесется к этому акробатическому номеру командир, и это слегка беспокоило. Но Ермаков только пожал ему руку.

— Все же, Алексей Петрович, вам следовало предупредить нас.

— Это невозможно,— засмеялся Спицын.— Настоящий мастер всегда немного фокусник. Должен же он получить какое-то удовольствие от своего мастерства!

Быков не понял — комплимент ли это или упрек, но на всякий случай ткнул Спицына в бок увесистым кулаком.

Ермаков отдал распоряжение начинать перетаскивать грузы из кладовых к кессону, а сам с Быковым отправился на «Мальчике» в глубокую разведку. Над болотом спускалась ночь, непроницаемая черная тьма окутала все вокруг, когда в тумане снова заплясали пятна света и «Мальчик», переваливаясь с гусеницы на гусеницу, весь забрызганный грязью, вернулся под грузовой люк. В узком коридоре Ермаков присел на один из тюков. Все выжидательно смотрели на него. Быков опустился на корточки рядом с ним. Лицо его выражало рассеянное недоумение.

— Итак, Анатолий Борисович? — не вытерпел Юрковский.

— Что, Владимир Сергеевич?

— Вы были… там?

— Где?

— В зарослях.

— В водорослях,— проворчал водитель.

— Были.

— И…

— Ничего. Быков прав: «Мальчик» проходит везде. Превосходная машина. И превосходный водитель.

— Э-хэм,— кашлянул превосходный водитель.

— А как… там?

— В зарослях? — Ермаков поднялся.— Не сомневаюсь, очень интересно. Рассказывать об этом бессмысленно. Через…— он посмотрел на часы,— через четырнадцать часов двинемся, сами увидите.

Они проработали несколько часов подряд. Погрузка «Мальчика» была в основном закончена.

Быков и Ермаков последний раз осмотрели транспортер от перископов до гусениц, покопались в машинном отсеке, опробовали прочность креплений грузов, заполнивших почти все свободное пространство в пассажирском отделении.

Ермаков задержался у радио, а Быков выбрался наружу. Все уже ждали их, и влажная силикетовая ткань костюмов отсвечивала в луче прожектора.

— Как там, Алеха? — осведомился Дауге.— Скоро спать пойдем?

— Сейчас. Командир уже заканчивает.

— Иэ-хэ-хэ! — Богдан зевнул, сладко потянулся.— Хорошо будет вздремнуть сейчас… Устал я что-то, друзья…

— Сначала поужинаем,— торопливо сказал Михаил Антонович.— Делаю заявку на кусочек ветчины… у меня со вчерашнего дня в буфете лежит.

— Заявка не принята! — Дауге грозно упер руки в бока.—

И вообще, заметьте: тот, кто рассчитывает на эту ветчину, рискует остаться с хорошим аппетитом, как говорят французы.

— Фи,— с негодованием произнес Юрковский.— Вся поэзия убита. Такая чудная ночь, а они — о ветчине.

Быков невольно оглянулся в бархатный непроницаемый мрак, прислушался к жутким звукам, доносившимся с болота.

— Справедливо, справедливо! — грассируя, подхватил Дауге.— Это так к'гасиво — туман, и ничего не видно. Ах, Миша, Миша!

— Ну что с ним говорить,— лениво добавил Спицын,— если он… иэ-хо-хо… криволинейного интеграла по простому контуру взять не может…

Михаил Антонович поднялся. Влажная силикетовая ткань костюма попала в луч прожектора и снова скрылась в темноте.

— Ветчина…— начал он торжественно.

— Крутиков! — грозно крикнул Юрковский.— Как вы смеете? Немедленно выйдите за скобки и одумайтесь!

Слушая шутки товарищей, Быков улыбался, испытывая то теплое радостное чувство, которое возникло у него при первом знакомстве. Господи, как давно это было! Он снова оглянулся на болото и поежился. Все впереди, все впереди!.. Тик… тик-тик… тик — едва слышно отстукивал счетчик.

Крышка командирской башенки откинулась, вылез Ермаков.

— Вы что не спите, полуночники? — удивился он.

— Вас ждем, Анатолий Борисович.

— Сейчас всем спать! Через четверть часа проверю.

Межпланетники, усталые, но довольные, перебрасываясь шутками, поднялись на «Хиус».

Но спать не пришлось. Когда они, сняв спецкостюмы, весело болтая и смеясь, спустились в кают-компанию, чтобы наскоро поужинать, спешивший впереди Крутиков вдруг поскользнулся и с размаху сел на пол.

— Вот злонравия достойные плоды! — провозгласил Юрковский.

— Черт! — Толстый штурман вскочил на ноги и понюхал ладонь.— Какой… кто разлил здесь эту гадость?

— Какую гадость?

Им все еще было весело.

— Не сваливай на других, Мишенька!..

— Ай-ай! Такой большой, а еще…

— Погодите, товарищи…— встревоженно сказал Ермаков.— Что это такое, действительно?

Пол в кают-компании был покрыт тонкой пленкой красноватой прозрачной слизи. И только теперь Быков ощутил резкий, неприятный запах, похожий на смрад от гниющих фруктов. В горле у него запершило. Юрковский шумно потянул носом, фыркнул и чихнул.

— Откуда эта вонища? — проговорил он, оглядываясь.

Ермаков нагнулся и осторожно взял немного слизи на палец в перчатке. Межпланетники недоуменно переглянулись.

— Что, собственно, случилось? — спросил Дауге нетерпеливо.

— Вот, смотрите! — Крутиков указал на буфет.— И там тоже! И там!

Из-под неплотно прикрытой дверцы буфета свешивались фестоны каких-то рыжих нитей. Большое рыжее пятно виднелось в углу возле холодильника. Забытая на столе тарелка была наполнена ржавой мохнатой паутиной.