Том 1. Детство Тёмы. Гимназисты
Шрифт:
Неудачи Гарина объясняются не просто неблагодарностью крестьян или их полнейшим равнодушием к собственному благу, как думалось ему вначале; за этими фактами лежат глубокие социальные причины. Безразличие, пассивность, а иногда и прямая враждебность деревни к своему «благодетелю», ее инертность ко всякого рода новшествам обусловлены прежде всего тем, что народ стремится к коренному земельному преобразованию, не удовлетворяясь мелкой социальной филантропией, полумерами даже самого «хорошего» помещика. И Гарин не перестает подчеркивать уверенность крестьян в том, что «в самом непродолжительном времени земля от бар будет отобрана и возвращена им, как людям, единственно имеющим на нее законное право».
В крестьянах живет воспитанный веками крепостной неволи социальный антагонизм угнетаемого к угнетателю. Эту полную противоположность интересов барина и мужика прекрасно сознают и крестьяне и сами помещики. Сосед Гарина по имению, Чеботаев, яростный противник всяких новшеств, всяких попыток «мирволить» мужику, прямо говорит о том,
Терпит крах и намерение помещика возродить общину, обуздать с помощью ее кулаков-мироедов. Гарин приходит к выводу, что «единого», «нераздельного» мужика в деревне нет, что крестьянская община разлагается, становясь оплотом эксплуататоров, вырастающих из среды самого же крестьянства («хозяйственный мужичок» Беляков, Чичков и др.), что влияние кулаков в деревне огромно и зиждется прежде всего на экономической зависимости от них большинства крестьянства.
«Я, конечно, желал как лучше… Я желал, он желал, мы желали», — иронизировал позднее Гарин над своими сельскохозяйственными опытами в книге «В сутолоке провинциальной жизни», вспоминая, как он «тащил своих крестьян… в какой-то свой рай», существовавший «только в фантазии». Но объективный ход исторических событий, реальная действительность, как показывает это в своих очерках Гарин, оказываются сильнее фантазии.
Законченные в 1890 году очерки «Несколько лет в деревне» были переданы Михайловским знакомому их семьи, имевшему связи с литературным миром. В Москве рукопись была прочитана в одном из писательских кружков в присутствии видных литераторов и критиков — Н. Н. Златовратского, К. М. Станюковича, Н. К. Михайловского, В. А. Гольцева и др. — и получила всеобщее одобрение. Станюкович весной 1891 года поехал в самарскую усадьбу Михайловского, где тот вновь жил с семьей, чтобы лично познакомиться с ним и сообщить об успехе очерков. Михайловский прочел гостю отрывки из своего нового произведения — повести «Детство Темы». Горячие похвалы известного русского писателя окончательно укрепили Михайловского в решении серьезно заняться литературным творчеством.
Помимо желания лично узнать Михайловского, приезд Станюковича имел и другую цель — привлечь начинающего литератора к делу издания журнала «Русское богатство». Журнал этот хотел приобрести у его владельца Л. Е. Оболенского кружок народнических писателей и публицистов, однако у них не было достаточных средств для этого; кроме того, ни один из его членов не пользовался «незапятнанной» в политическом отношении репутацией, которая требовалась от издателя журнала. Михайловского увлекла мысль о журнале, и в том же 1891 году, заложив имение, он купил у Оболенского «Русское богатство». Официальной издательницей журнала стала жена Николая Георгиевича — Н. В. Михайловская, а редактором его — один из крупнейших деятелей и теоретиков народничества, публицист и критик Н. К. Михайловский.
В 1892 году в «Русском богатстве» (№№ 1–3) появляется повесть Н. Г. Михайловского «Детство Темы», подписанная псевдонимом «Н. Гарин», а в мартовском и последующих номерах «Русской мысли» — очерки «Несколько лет в деревне». Оба эти произведения стали событием в литературной жизни тех лет, принесли Гарину всеобщее признание, он вошел как равный в среду известных русских писателей.
Вступление Гарина в литературу совпало с переходной для России эпохой, с годами ожесточенной идейной борьбы, переоценки литературного и идеологического наследия прошлого. Начало 90-х годов характеризовалось бурным развитием капитализма в городе и в деревне. Рабочий класс выступал на арену политической жизни, как сила последовательно революционная, единственно способная возглавить освободительное движение в России. Марксистская идеология завоевывала себе приверженцев не только в среде интеллигенции, но и в среде рабочих. В обстановке зарождения и развития пролетарского движения, популяризации марксистского учения особенно вредную, реакционную роль играло либеральное народничество, имевшее значительное влияние среди демократической интеллигенции. Вопреки очевидности, оно пыталось доказать необходимость и возможность для России «особого» пути развития, прихода ее к социализму через крестьянскую общину, которую можно и должно укрепить путем частичных, проводимых сверху реформ, отдельных рациональных нововведений.
Объективная значимость и ценность произведения Гарина «Несколько лет в деревне» и определялись в момент его появления тем, что оно наносило серьезный удар по этим народническим теориям. Не удивительно, что очерки Гарина, хотя и появившиеся в народнической «Русской мысли», были холодно
По-другому оценивали очерк Гарина писатели демократического лагеря. Прочитав «Несколько лет в деревне», А. П. Чехов писал Суворину 27 октября 1892 года: «Прочтите, пожалуйста, в „Русской мысли“, март, „Несколько лет в деревне“ Гарина. Раньше ничего подобного не было в литературе в этом роде по тону и, пожалуй, искренности. Начало немножко рутинно и конец приподнят, но зато середка — сплошное наслаждение. Так верно, что хоть отбавляй» [7] . «Весьма понравились» также «скептические „Очерки современной деревни“» М. Горькому [8] , пережившему в свое время увлечение идеями «хождения в народ» и быстро разочаровавшемуся в них. Очерки произвели большое впечатление и на Н. Е. Федосеева, одного из первых русских марксистов, организатора марксистских кружков в Поволжье и в Центральной России. «Помню, — пишет в своих воспоминаниях А. Санин, редактор марксистского „Самарского вестника“, — с каким захватывающим интересом читали мы с Федосеевым во Владимире весною 1892 года его (Гарина. — В. Б.) очерки „Несколько лет в деревне“, печатавшиеся тогда в „Русской мысли“. „Н. Гарин!“… Это имя нам, только что вышедшим из тюрьмы, встречалось в литературе впервые. „Кто он такой?“ — спрашивали мы. В этом талантливом писателе, уверенной рукой разбивавшем народнические иллюзии, мы сразу почувствовали человека, близкого по духу, — не единомышленника, конечно, но во всяком случае идейного союзника» [9] .
7
А. П. Чехов, Собр. соч. в двенадцати томах, т. 11, М. 1956, стр. 597.
8
М. Горький, Собр. соч. в тридцати томах, т. 17, М. 1952, стр. 68–69.
9
А. Санин, «Самарский вестник» в руках марксистов (1896–1897 гг.), М. 1933, стр. 43.
«Разбивать народнические иллюзии», разрабатывать тематику и проблематику «Нескольких лет в деревне» Гарин продолжал и в последовавших за этими очерками произведениях из крестьянской жизни, созданных в первой половине 90-х годов и печатавшихся в «Русском богатстве» и некоторых других периодических изданиях.
Как и «Несколько лет в деревне», произведения Гарина по преимуществу были основаны на материале действительности, непосредственно наблюденном и пережитом писателем.
Стремление прежде всего обратиться к подлинному жизненному факту является характерной особенностью писательской манеры Гарина, проявившейся уже в самом начале его творческого пути. «В моей беллетристике выдуманных образов совсем нет: все взято прямо из жизни», — писал Гарин в 1894 году А. И. Иванчину-Писареву [10] , не раз впоследствии в тех или иных вариациях повторяя это свое высказывание. Гарин считал, что сама действительность, ситуации и конфликты, встречающиеся на каждом шагу в жизни, в значительной мере делают для писателя необязательным обращение к художественному вымыслу. Эти позиции Гарина становятся особенно понятными, если учесть, что жизнь открывалась перед ним, неугомонным деятелем, «непоседой», изъездившим страну вдоль и поперек, во всем своем многообразии, обилии социальных типов, «любопытных» людей.
10
Письмо без даты (Институт русской литературы АН СССР — ИРЛИ).
Нельзя не подчеркнуть в этой связи, что, и вступив на путь литературной деятельности, завоевав признание и авторитет в этой области, Гарин никогда не оставлял своей практической деятельности инженера-путейца. Постоянные разъезды, экспедиции, изыскания в известной мере мешали его труду писателя. Биографы, мемуаристы обычно отмечают, что ему приходилось создавать свои произведения второпях, «на облучке», иной раз отказываться от тщательной отделки их, что замыслы Гарина часто бывали интереснее их воплощения, что он «рассказывал превосходно и, нередко, лучше, чем писал» [11] .
11
М. Горький, Собр. соч. в тридцати томах, т. 17, М. 1952, стр. 73.
Однако и при всех этих издержках, вызванных напряженной практической деятельностью, тесная связь с жизнью была несомненно тем благотворным источником, который питал творчество Гарина, придавая ему неповторимое своеобразие. Именно обилие жизненных впечатлений, неисчерпаемая «копилка» наблюдений и определили «пристрастие» писателя к «малому жанру» очерка или рассказа-очерка, чаще всего основанного на автобиографическом материале и представляющего собой. ряд художественных зарисовок, наблюденных автором картин и явлений, типов людей, ряд рассказов о виденном и слышанном, скрепленных обычно воедино образом автора-рассказчика.