Том 1. Одесские рассказы
Шрифт:
Безумец с лицом Вагнера, в истрепанном сюртучишке спит у стойки, уронив возвышенный и желтый лоб. Он двадцать два года кормился от гостей Дизенгофа.
Сын слепца проверяет деньги, данные отцу хозяином.
В клубе все ярче разгораются широкие фитили керосиновых ламп, огни мечутся в табачном дыму.
— Говорят, ты прикрываешь трактир, Дизенгоф? — спрашивает старика вошедший с улицы немец.
Дизенгоф отвечает не оборачиваясь, презрительно и неясно шамкая:
— Для кого я его буду держать? Амбары пусты, торговли нет, хороших гостей выгнали. Отсюда недалеко идти, Густав. Там, напротив, говорят,
— А Виндермайер?
— Он поедет в Тюбинген отдыхать…
— Bl"odsinn… [32] Подожди меня, Виндермайер, я поговорю с Тицом, ты будешь играть в клубе…
Густав выходит. Мы видим, как он поднимается по лестнице, его высокая фигура мелькает в зале. Он отводит в сторону Тица, они стоят у стены и разговаривают.
Слепец ждет в опустевшем трактире, положив на гармонию тонкие пальцы. Я все еще сижу у окна. Возле стойки тускло светится гордый и пустой лоб спящего Готлиба. Кто-то из комиссаров, стоя на возвышении и размахивая руками, говорит речь народу.
32
Чепуха (нем.).
Закат
(пьеса в 8 сценах) *
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Мендель Крик — владелец извозопромышленного заведения, 62 года.
Нехама — его жена, 60 лет.
Беня — щеголеватый молодой человек, 26 лет.
Левка — гусар в отпуску, 22 года.
Двойра — перезрелая девица, 30 лет. } их дети
Арье-Лейб — служка в синагоге извозопромышленников, 65 лет.
Никифор — старший кучер у Криков, 50 лет.
Иван Пятирубель — кузнец, друг Менделя, 50 лет.
Бен Зхарья — раввин на Молдаванке, 70 лет.
Фомин — подрядчик, 40 лет.
Евдокия Потаповна Холоденко — торгует живой и битой птицей на рынке, тучная старуха с вывороченным боком. Пьяница, 50 лет.
Маруся — ее дочь, 20 лет.
Рябцов — хозяин трактира.
Митя — официант в трактире.
Мирон Попятник — флейтист в трактире Рябцова.
Мадам Попятник — его жена. Сплетница с неистовыми глазами.
Урусов — подпольный ходатай по делам. Картавит.
Семен — лысый мужик.
Бобринец — шумный еврей. Шумит оттого, что богат.
Вайнер — гундосый богач.
Мадам Вайнер — богачиха.
Клаша Зубарева — беременная бабенка.
Мосье Боярский — владелец конфексиона готовых платьев под фирмой «Шедевр».
[Сенька Топун.
Кантор Цвибак.]
Действие происходит в Одессе, в 1913 г.
Первая сцена
Столовая в доме Криков. Низкая обжитая мещанская комната. Бумажные цветы, комоды, граммофон, портреты раввинов и рядом с раввинами семейные фотографии Криков — окаменелых, черных, с выкатившимися глазами, с плечами широкими, как шкафы. В столовой приготовлено к приему гостей. На столе, покрытом красной скатертью, расставлены вина, варенье, пироги. Старуха Крик заваривает чай. Сбоку, на маленьком столике — кипящий самовар. В комнате старуха Нехама, Арье-Лейб, Левка в парадной гусарской форме. Желтая бескозырка косо посажена на его кирпичное
Арье-Лейб. Ну, хорошо, Левка, отлично… Арье-Лейб, сват с Молдаванки и шамес у биндюжников, знает теперь, что такое рубка лозы… Сначала рубят лозу, потом рубят человека… Матери в нашей жизни роли не играют… Но объясни мне, Левка, почему такому гусару, как ты, нельзя опоздать из отпуска на неделю, пока твоя сестра не сделает своего счастья?
Левка (хохочет. В грубом его голосе движутся громы). На неделю!.. Вы набитый дурак, Арье-Лейб!.. Опоздать на неделю!.. Кавалерия — это вам не пехота. Кавалерия плевала на вашу пехоту… Опоздал я на один час, и вахмистр берет меня к себе в помещение, пускает мне из души юшку, и из носу пускает мне юшку, и еще под суд меня отдает. Три генерала судят каждого конника, три генерала с медалями за турецкую войну.
Арье-Лейб. Это со всеми так делают или только с евреями?
Левка. Еврей, который сел на лошадь, перестал быть евреем и стал русским. Вы какой-то болван, Арье-Лейб!.. При чем тут евреи?
Сквозь полуоткрытую дверь просовывается лицо Двойры.
Двойра. Мама, пока у вас что-нибудь найдешь, можно мозги себе сломать. Куда вы подевали мое зеленое платье?
Нехама (ни на кого не глядя, бурчит себе под нос). Посмотри в комоде.
Двойра. Я смотрела в комоде — нету.
Нехама. В шкафу.
Двойра. В шкафе нету.
Левка. Какое платье?
Двойра. Зеленое с гесткой.
Левка. Кажется, папаша подхватил.
Полуодетая, нарумяненная, завитая Двойра входит в комнату. Она высока ростом, дебела.
Двойра (деревянным голосом). Ох, я умру!
Левка (матери). Вы небось признались ему, старая хулиганка, что Боярский придет сегодня смотреть Двойру?.. Она призналась. Готово дело!.. Я его еще с утра заметил. Он запряг в биндюг Соломона Мудрого и Муську, поснедал, нажрался водки, как кабан, бросил в козлы что-то зеленое и подался со двора.
Двойра. Ох, я умру! (Она разражается громким плачем, сдирает с окна занавеску, топчет ее и бросает старухе.)Нате вам!..
Нехама. Издохни! Сегодня издохни…
Рыча и рыдая, Двойра убегает. Старуха прячет занавеску в комод.
Беня (вывязывает галстук). Папаша, понимаете ли вы меня, жалеет приданое.
Левка. Зарезать такого старика ко всем свиньям! Арье-Лейб. Ты это про отца, Левка?
Левка. Пусть не будет босяком.
Арье-Лейб. Отец старше тебя на субботу.