Том 1. Пьесы 1847-1854
Шрифт:
Добротворский. Куда вам торопиться, что вам за крайность.
Входит Марья Андреевна.
Те же и Марья Андреевна.
Анна Петровна. Дочь моя, Машенька! Максим Дорофеич Беневоленский!
Беневоленский. Очень приятно познакомиться. (Подходит к руке, потом садится рядом очень развязно.)Вы, я слышал, очень любите музыку?
Марья
Анна Петровна. Неправда, неправда: все сидит за фортепьянами, никак не отгонишь. Что, бишь, ты, Маша, играешь-то так часто, я все позабываю?
Марья Андреевна. Право, не знаю — я много играю.
Анна Петровна. Нет, вот это, что ты еще нынче играла?
Марья Андреевна. Из «Роберта-Дьявола» — Grасе.
Анна Петровна. Да, да. (Тихо.)Будь поразвязнее.
Беневоленский. Вообразите, я никогда не видал этой оперы; говорят, очень хорошая музыка. Как-то раз собрались компанией, да и то не попали.
Анна Петровна. Как же это?
Беневоленский. Очень просто. Мы прямо из присутствия зашли обедать в трактир, чтобы оттуда отправиться в театр. Ну, люди молодые, про театр-то и позабыли; так и просидели в трактире.
Марья Андреевна (тихо). Это ужасно!
Беневоленский. Я сам тоже люблю музыку, но, к несчастию, я не играю ни на одном инструменте, да деловому человеку это и не нужно. Играл прежде на гитаре, да и то бросил — некогда, совершенно некогда.
Марья Андреевна (про себя). О, господи!
Беневоленский. Вы, может быть, занимаетесь литературой? Барышни обыкновенно романы читают; еще в пансионах начинают читать потихоньку от надзирательницы.
Марья Андреевна. Да, я читаю кой-что. А вы?
Беневоленский. Я совершенно отстал; прежде читал, а теперь, знаете ли, дела, так решительно ничего не читаю.
Анна Петровна. Что это ты, Машенька! Когда читать Максиму Дорофеичу: у него и без того дела много, без этих глупостей.
Беневоленский. Что же нынче пишут, скажите?
Анна Петровна. Бог знает, что пишут, чего никогда не бывает — одни фантазии.
Добротворский. Именно, сударыня, фантазии. Так, мечта.
Беневоленский. Вероятно, больше все про любовь пишут.
Анна Петровна. Какая любовь! Все глупости, никогда этого не бывает. Чайку, Максим Дорофеич, не угодно ли?
Беневоленский. Нет-с, покорно благодарю — я до него совсем не охотник.
Добротворский. Что, сударыня, за чай; не такие мы гости,
Анна Петровна. Сейчас, батюшка, сейчас. Извините меня, я вас оставляю на минуточку. (Уходит.)
Те же, без Анны Петровны.
Беневоленский. Это ты недурно выдумал, Платон Маркыч. (Вынимает часы. К Марье Андреевне.)Я обыкновенно в это время водку пью, такую уж привычку сделал.
Добротворский. Хе, хе, хе! А то что за чай! Что мы, дети, что ль, маленькие!
Беневоленский. Ваша маменька об любви рассуждает, как старый человек; я им не хотел противоречить, потому что понимаю уважение к старшим. А я совсем противного мнения об любви; я сам имею сердце нежное, способное к любви; только у нас дел очень много: вы не поверите, нам подумать об этом некогда. (Смотрит на нее нежно.)Какие вы конфекты любите?
Марья Андреевна. Я никаких не люблю.
Беневоленский. Не может быть, вы меня обманываете. Вы хотите, чтоб я угадал ваш вкус. Позвольте мне привезти вам в следующий раз. Платон Маркыч, какие Марья Андревна конфекты любят, они не сказывают?
Добротворский. Не знаю-с; надо у маменьки спросить.
Беневоленский. А вот мы спросим.
Марья Андреевна. Пожалуйста, не беспокойтесь; я не хочу никаких конфект.
Беневоленский. Ну, уж как вам угодно, а я все-таки привезу. Позвольте вас попросить сыграть что-нибудь.
Марья Андреевна. Я, право, ничего не играю.
Беневоленский. Сделайте одолжение, я стану на коленях просить вас.
Марья Андреевна. Ах нет, зачем же! Извольте. (Садится к фортепьянам, берет несколько аккордов и начинает играть.)
Входит Анна Петровна, за ней Дарья вносит закуску, ставит на стол и уходит.
Те же и Анна Петровна.
Анна Петровна. Не угодно ли, Максим Дорофеич; пожалуйте, без церемонии.
Беневоленский. Не беспокойтесь.
Добротворский. С вас начинать. (Наливает.)Пожалуйте.
Беневоленский. (Пьет, потом закусывает и, еще не прожевавши, подходит к фортепьянам и начинает подпевать. Марья Андреевна оборачивается и взглядывает на него вопросительно.)Не в тон взял… Сделайте милость, продолжайте.