Том 1. Шпион, или Повесть о нейтральной территории
Шрифт:
Капитан отвернулся от горящего здания и взглянул на говорившего — к его удивлению, то был не один из его солдат, а снова разносчик.
— Как, опять шпион! — вскричал он.— Клянусь небом, вы вечно появляетесь передо мной, как привидение!
— Капитан Лоутон,— сказал Бёрч, вдруг ослабев и прислонясь к ограде сада, к которой они отошли, спасаясь от огня,— я снова в вашей власти, ибо не в состоянии ни бежать, ни сопротивляться.
— Свобода Америки для меня дороже жизни,— ответил капитан,— но родина не может требовать, чтобы ее сыны забывали о благодарности и чести. Бегите, несчастный, пока никто вас не заметил, или я уже буду не в силах вас спасти.
— Да пошлет вам бог удачу и
— Постойте! — сказал Лоутон.— Одно слово: кто вы? Тот ли, кем кажетесь, или вы...
— Шпион короля,— прервал его Бёрч, отворачиваясь и пытаясь высвободить свою руку из схватившей ее руки капитана.
— Тогда бегите, жалкое создание! — сказал драгун, отпуская его. — Не знаю, корысть или заблуждение совратили это благородное сердце.
Яркое пламя пылающего дома освещало широкий круг, но едва Лоутон успел произнести последние слова, как длинная фигура разносчика скользнула в тень и растворилась во мраке.
Глаза капитана некоторое время были устремлены туда, где только что стоял этот загадочный человек, затем он перевел взгляд на Сару, все еще лежавшую без чувств, нагнулся, взял ее на руки и понес, словно уснувшего ребенка, к ее родным.
ГЛАВА XXIII
Настало время для печали,
Поблекли светлые черты.
Увы, цветы весны увяли,
Исчезли юные мечты!
О, как жесток Судьбы поток,
О, как изменчивы года!
Неужто все покинут скоро
Ее, лишенную опоры,
Покинут навсегда?
Обгорелые стены — вот все, что осталось от «Белых акаций»; они стояли черные, закопченные, без террас и без украшений, лишь напоминая о недавнем времени, когда здесь царило довольство и спокойствие. Кровля и все деревянные перекрытия обрушились, и слабый отблеск догорающих углей озарял зияющие окна. Поспешное бегство скиннеров позволило драгунам дружно заняться спасением мебели и вещей, и теперь они лежали сваленные в кучи на лужайке, довершая мрачную картину разорения. Порой из дома вырывался яркий столб света, и на заднем плане четко вырисовывались фигуры Холлистера и неподвижно сидевших в седле солдат, а рядом с ними — кобылка миссис Фленеган с опущенными поводьями, мирно щипавшая траву у дороги. Сама же Бетти подошла к сержанту и с необыкновенным хладнокровием наблюдала за всем, что творилось вокруг. Не раз она пыталась ему внушить, что, коли битва окончена, пора приступать к дележу добычи, но сержант, ссылаясь на полученный им приказ, был стоек и непоколебим.
Увидев Лоутона, который вышел из-за угла здания с Сарой на руках, Бетти отступила и скрылась среди солдат. Капитан опустил Сару на диван, вытащенный из горящего дома двумя драгунами, и отошел, оставив ее на попечении дам. Мисс Пейтон и Френсис бросились к Саре, чтобы принять ее из рук капитана; не помня себя от радости, что она спасена, они на минуту забыли обо всем. Но ее блуждающий взгляд и пылающие щеки сразу напомнили им, что произошло.
— Сара, дитя мое, милая моя девочка, ты спасена,— говорила тетушка, обнимая свою ничего не сознающую племянницу,— и да благословит бог твоего спасителя!
— Смотрите,— сказала Сара, тихонько отстраняя тетку и показывая на пламенеющие развалины,— окна освещены в честь моего приезда. Так всегда встречают новобрачную. Он говорил мне о такой встрече. Прислушайтесь — вот зазвонили в колокола!
— Здесь нет ни новобрачной, ни свадьбы, ничего,
— Тише, тише, глупая девушка,— ответила Сара, с жалостью улыбаясь ей.— Не могут все быть счастливы в один и тот же час. Скажи, разве у тебя нет ни брата, ни мужа, который утешил бы тебя? Ведь ты красавица и скоро найдешь себе жениха. Но смотри,— и она понизила голос до шепота,— смотри, чтоб у «его не было другой жены: страшно подумать, что может случиться, если окажется, что он дважды женат.
— От горя у нее помутился рассудок! — ломая руки, вскричала мисс Пейтон.— Моя девочка, моя красавица Сара помешалась!
— Нет, нет, нет! — воскликнула Френсис.— У нее горячка, она бредит. Но она выздоровеет, она должна выздороветь!
Мисс Пейтон с радостью ухватилась за эту надежду и тотчас велела Кэти привести доктора Ситгривса. Кэти вскоре отыскала медика: он был занят тем, что настойчиво выпытывал у здоровых и невредимых драгун, какие они получили увечья, а затем внимательно рассматривал каждую царапину и каждый синяк. Услышав просьбу мисс Пейтон, он с готовностью последовал за Кэти и через минуту был уже подле больной.
— Какое печальное завершение столь счастливо начавшегося вечера, сударыня! — заметил доктор с сочувствием.— Но войне всегда сопутствуют многие несчастья, хотя, несомненно, она часто ведется за дело свободы и благодаря ей совершенствуются знания и искусство хирургии.
Мисс Пейтон была не в силах произнести ни слова и лишь с отчаянием указала ему на свою племянницу.
— Это горячка,— сказала Френсис.— Посмотрите, какой у нее остановившийся взгляд и как горят щеки.
Доктор постоял несколько мгновений, пристально вглядываясь в девушку, а потом молча взял ее за руку. Серьезное и сосредоточенное лицо хирурга редко выражало сильное волнение; он умел обуздывать свои чувства, и в его чертах обычно не отражалось то, что испытывало сердце. Однако на этот раз от внимательных взоров сестры и тетки не укрылась его тревога. Подержав с минуту обнаженную до локтя и украшенную драгоценностями руку Сары, он отпустил ее и, прикрыв глаза ладонью, с печальным вздохом отвернулся.
— У нее нет горячки, сударыня. Излечить ее могут лишь время и заботливый уход; только это поможет ей, коли будет на то воля божья.
— А где же негодяй, виновник этого ужасного несчастья? — воскликнул Синглтон, отталкивая руку вестового, хотевшего его поддержать, и приподнимаясь с кресла, в котором он полулежал от слабости.— К чему нам победы над врагами, если они и после поражения способны наносить нам такие раны!
— Неужели вы думаете, наивный юноша,— отозвался Лоутон с горькой улыбкой,— что англичане признают за колонистами право на чувства? Для Англии Америка — лишь сателлит, который должен идти туда же, куда и она, подражать ей во всем и своим сиянием усиливать блеск старшей сестры. Вы, видно, забыли, что для колониста великая честь пострадать от руки истинного британца.
— Но я не забыл, что у меня есть сабля,— возразил Синглтон, снова бессильно падая в кресло.— Неужели здесь не нашлось смелой руки, чтобы отомстить за эту прелестную мученицу и воздать негодяю за горе ее седовласого отца?
— Для такого дела, сэр, не было недостатка ни в сильных руках, ни в горячих сердцах,— пылко ответил драгун,— но часто удача благоприятствует виновному. Клянусь небом, я отдал бы самого Роноки, лишь бы встретиться в бою с этим обманщиком!
— Ну нет, дорогой капитан, вам никак нельзя расставаться с вашим конем,— вмешалась Бетти.— Это не какая-нибудь клячонка, ведь такого рысака ни за какие деньги не достанешь! Его ничем не собьешь с ног, а скачет — что твоя белка!