Том 1. Стихотворения 1813-1849

Тютчев Федор Иванович

(Перевод В.А. Кострова)

"Хотя вечерний час часы еще не били..."

Хотя вечерний час часы еще не били, Настала темнота, похолодел гранит И кружатся над ним песчинки снежной пыли, И лед сковал реку в прозрачный монолит... Мир отступил... Исчез. В себе замкнулось море Как наша жизнь уже не плещет, не гремит, И нет ни мятежа, ни радости, ни горя, И город устремлен на полюс, как магнит...

(Перевод В.А. Кострова)

Lamartine ("Оракул богов — кифара

в руках Аполлона...")

Оракул богов — кифара в руках Аполлона, А мысль Ламартина — воздушная арка. Она не гремит, словно гром с небосклона, А льется мелодией, словно Эолова арфа.

(Перевод В.А. Кострова)

"Как любящую грудь печаль и ужас гложат..."

Как любящую грудь печаль и ужас гложат, Как сердце робкое сжимается тоской! Я времени шепчу: остановись, постой, Ведь предстоящий миг, подобно бездне, может    Зиять меж ней и мной. Неумолимый страх, предчувствие потери На сердце налегли; я прошлым удручен, Я слишком долго жил, но пусть, по крайней мере, Не канет в прошлое ее любовь, как сон.

(Перевод С.М. Соловьева)

Комментарии

Поэтическое наследие Ф.И. Тютчева собрано в первых двух томах настоящего Полного собрания сочинений. В первый том вошли стихотворения 1813–1849 гг.

Работая над текстами тютчевских стихотворений, составитель и комментаторы опирались на опыт предшественников, прежде всего учитывали прижизненные издания: публикации в журналах и альманахах 20–30-х годов XIX в., в пушкинском «Современнике» 1836 г., т. III–IV, в «Современнике», издававшемся П.А. Плетневым, а особенно Н.А. Некрасовым в 1850-х гг., в журнале «Москвитянин», газетах, альманахах, а также отдельные издания — 1854 г., подготовленное И.С. Тургеневым, 1868 г., подготовленное И.С. Аксаковым. Вместе с тем изучены вышедшие в свет в конце XIX в. собрания сочинений поэта, над которыми работали близкие Ф.И. Тютчеву люди — его жена Эрнестина Федоровна и А.Н. Майков (изд. 1886 г.), дети поэта Д.Ф., И.Ф. Тютчевы и литературовед А.А. Флоридов (изд. 1900 г.). Из публикаций XX в. выделено Полное собрание сочинений Ф.И. Тютчева под редакцией П.В. Быкова, переизданное восемь раз. Позднее Г.И. Чулков составил подробные комментарии в подготовленном им Полном собрании стихотворений поэта в 2-х томах (М. — Л.: «Academia», 1933–1934). Из работ последних десятилетий, к которым обращались комментаторы, следует отметить труды К.В. Пигарева, и прежде всего двухтомник «Ф.И. Тютчев. Лирика» (М.: «Наука», 1965–1966, серия «Литературные памятники»).

Сверив с автографами и первопечатными изданиями тютчевские тексты, текстологи в большинстве случаев подтвердили правильность прочтения текстов Г.И. Чулковым и К.В. Пигаревым, внесшими бесценный вклад в тютчевскую текстологию. Новое исследование автографов дало свои результаты. Современные исследователи сталкиваются с целым рядом проблем. Первые публикации произведений поэта, в «Галатее» С.Е. Раича или в «Современнике» 1854 г., в отдельном издании 1854 г., подготовленные И.С. Тургеневым, несут такие следы редакторских вторжений, которые меняют поэтические интонации, смысловые нюансы и даже идейные акценты. Последние иногда приходилось делать, по-видимому, в угоду цензуре.

Следует к тому же учитывать, что сам поэт не участвовал или почти не участвовал в подготовке к изданию своих стихотворений. Сушковская тетрадь (готовившееся в 1851–1852 гг., но не осуществленное издание стихотворений поэта) и соответствующий ей (за исключением стихотворений, написанных во второй половине 1850-х и в 1860-х гг.) Мурановский альбом почти не содержат исправлений, внесенных Тютчевым, его замечаний о порядке расположения стихотворений. Вызывает сомнение даже то, что он прочитал полностью переписанные в тетрадь, а затем в альбом стихотворения. Во всяком случае, Тютчев обычно не исправлял описки, пропуски слов или строк своей переписчицы — жены Эрнестины Федоровны. Поэт предоставлял большую свободу тем, кто готовил его произведения к изданию. Тем более возрастает значение автографов. Тютчев нередко писал стихи на клочках бумаги и порой забывал о них. В то же время есть немало произведений, к которым он неоднократно возвращался, работал над ними, переделывал отдельные строки, дописывал строфы, переписывал стихотворения, меняя знаки препинания и таким путем обновляя интонационную систему текста.

Значение тютчевских автографов еще более усиливается, если учесть то обстоятельство, что в 20–30-х годах XIX в. синтаксические нормы русского языка не были столь установившимися, как в более позднее время. Поэт в то время мог свободнее оперировать всеми знаками препинания —

тире, многоточиями, восклицательными и вопросительными знаками, а также различного типа выделениями — прописными буквами, сложными завитками в написании некоторых букв, нажимами пера, подчеркиваниями в конце стихотворения. В результате его синтаксис, графика больше служат поэтическому самовыражению, нежели у более поздних поэтов, скованных орфографическими и синтаксическими нормами языка. Еще А.А. Блок утверждал: «Душевный строй истинного поэта выражается во всем, вплоть до знаков препинания». Тютчев тяготеет более к многоточиям и тире, нежели к точкам. Ему свойственен безостановочный поэтический поток. Даже в конце стихотворения он нередко ставит многоточие, тире или длинную линию, а то и вообще как бы забывает о любом из знаков препинания, словно бы продолжая течение мысли, не оформленной в слова... Отрицанием точки служат и восклицательные, а иногда и вопросительные знаки в конце строф: преобладает не успокоение, а эмоциональный подъем, но он отнюдь не препятствует поэтическому созерцанию и размышлению. Многозначные тире выражают не только пояснения, но и незавершенность высказывания (здесь они совпадают по смыслу с многоточиями), они могут вызывать различного типа ассоциации — с движением волны и вообще поверхности воды, ветром, полетом листьев и т. п. В нашем издании выражено стремление по возможности (не нарушая современных грамматических норм) воспроизвести беловой автограф в оформлении стихотворений, сохранить тютчевские синтаксис и графику. Признан авторитет первопечатного издания в «Современнике» А.С. Пушкина, и, как правило, используемый нами текст совпадает с тем, который приведен в этом журнале. Что касается других публикаций, то они подвергнуты критическому анализу, и опираться приходилось больше на автограф в том случае, когда автограф сохранился. Учитывались и возможные описки в тексте самого Тютчева. Все сказанное побуждает к более подробной характеристике и анализу тютчевских автографов как важнейших показателей психологии творчества поэта, своеобразия его индивидуальности, лаборатории писательского труда. Художественная выразительность тютчевского стихотворения — не только в словах-образах, но и в самой авторской записи текста. Автограф стихотворения становится своеобразным эстетическим явлением. Мы стремились это показать, учитывая, что в комментариях к предыдущим изданиям автографы в этом аспекте не анализировались.

В обоих томах стихотворений Ф.И. Тютчева, открывающих шеститомное Полное собрание сочинений, принят хронологический принцип как наиболее уместный в научном издании. Кроме того, приходится учитывать, что сам поэт не издал своего собрания сочинений и, стало быть, не производил отбора.

Датировка произведений Тютчева, особенно 1810–1840-х гг., представляет ряд трудностей. Поэт далеко не всегда проставлял даты написания стихотворений. Поэтому пришлось пользоваться косвенными сведениями для определения времени их создания, даже такими, как тип бумаги, характер почерка, а также различными данными, почерпнутыми из писем поэта или из «Биографии Федора Ивановича Тютчева», созданной И.С. Аксаковым. Тютчев иногда переписывал свои стихотворения, нумеруя их. Если при этом на листе рукой поэта указан год, то проблема порядка расположения того или иного произведения в томе решена — воля Тютчева не нарушается, хотя сохраняется неясность, что означает тютчевская нумерация: последовательность написания стихотворений или его желание именно в такой последовательности их печатать и читать? В комментариях высказаны предположения на этот счет. Стихотворения, переписанные на одном листе, не разлучаются; также соединены в томе те, которые помещены на бумаге одного типа и написаны почерком с одними и теми же особенностями. Многие стихотворения 1830-х годов датируются приблизительно: учитываются год и месяц, когда они были направлены Тютчевым в Петербург И.С. Гагарину (начало мая 1836 г.). Если отсутствуют другие косвенные указания или уточнения, то последовательность расположения произведений в томе определена «логикой» движения общих лирических мотивов. Помогают датировке время первой публикации, год и месяц цензурного разрешения к печати.

Кроме описания, анализа автографов, в комментариях рассматривается история издания стихотворений Тютчева. Эта работа в таком объеме проделана впервые. История изданий обнаруживает две тенденции: первая — сохранить тютчевский текст, приблизиться к нему даже в оформлении стихотворения, и вторая — «поправить» Тютчева в соответствии с логическими или языковыми нормами. «Исправлялись» метры и ритмы его стихов, этим особенно отличались публикации стихотворений «Сон на море», «Silentium!», менялись фразы пантеистического содержания, много разночтений в синтаксисе стихотворения «Душа моя, Элизиум теней...». Вообще тютчевский синтаксис сильно модернизировался; иногда поэта «успокаивали», заменяя восклицательные знаки точками, исчезали многоточия и тире.

Ближе всего к автографам Тютчева стихотворения, напечатанные в пушкинском «Современнике». Издание стихотворений Тютчева, подготовленное и отредактированное И.С. Тургеневым, оказало влияние на все дальнейшие публикации XIX в. Первые относительно полные собрания сочинений Тютчева (1886 г. и 1900 г.) значительны не только тем, что содержат большее, чем в прижизненных изданиях, количество стихотворений. В них интересна составительская работа; ценны указания времени и места написания произведений. В издании 1900 г. впервые появились комментарии в современном их понимании, в них отмечены первые публикации стихотворений поэта.