Том 1. Стихотворения и поэмы 1899-1926

Волошин Максимилиан Александрович

<Февраль 1904>

«Как мне близок и понятен…»

Как мне близок и понятен Этот мир – зеленый, синий, Мир живых, прозрачных пятен И упругих, гибких линий. Мир стряхнул покров туманов. Четкий воздух свеж и чист. На больших стволах каштанов Ярко вспыхнул бледный лист. Небо целый день моргает (Прыснет дождик, брызнет луч), Развивает и свивает Свой покров из сизых туч. И сквозь дымчатые щели Потускневшего окна Бледно пишет акварели Эта

бледная весна.

<1902>

«Осень… осень… Весь Париж…»

Осень… осень… Весь Париж, Очертанья сизых крыш Скрылись в дымчатой вуали, Расплылись в жемчужной дали. В поредевшей мгле садов Стелет огненная осень Перламутровую просинь Между бронзовых листов. Вечер… Тучи… Алый свет Разлился в лиловой дали: Красный в сером – это цвет Надрывающей печали. Ночью грустно. От огней Иглы тянутся лучами. От садов и от аллей Пахнет мокрыми листами.

<1902>

«Огненных линий аккорд…»

Огненных линий аккорд, Бездну зеркально-живую, Ночью Place la Concorde [1] , Ночью дождливой люблю я. Зарево с небом слилось… Сумрак то рдяный, то синий, Бездны пронзенной насквозь Нитями иглистых линий… В вихре сверкающих брызг, Пойманных четкостью лака, Дышит гигант – Обелиск Розово-бледный из мрака.

1

Площадь Согласия (фр.)

<1903–1904>

«Закат сиял улыбкой алой…»

Закат сиял улыбкой алой. Париж тонул в лиловой мгле. В порыве грусти день усталый Прижал свой лоб к сырой земле. И вечер медленно расправил Над миром сизое крыло… И кто-то горсть камней расплавил И кинул в жидкое стекло. Река линялыми шелками Качала белый пароход. И праздник был на лоне вод… Огни плясали меж волнами… Ряды огромных тополей К реке сходились, как гиганты, И загорались бриллианты В зубчатом кружеве ветвей…

<Лето 1904>

На Сене близ Мэдона

«В серо-сиреневом вечере…»

Анне Ник. Ивановой

В серо-сиреневом вечере Радостны сны мои нынче. В сердце сияние «Вечери» Леонардо да Винчи. Между мхом и травою мохнатою Ключ лепечет невнятно. Алым трепетом пали на статую Золотистые пятна. Ветер веет и вьется украдками Меж ветвей, над водой наклоненных, Шевеля тяжелыми складками Шелков зеленых. Разбирает бледные волосы Плакучей ивы. По озерам прозелень, полосы И стальные отливы. И, одеты мглою и чернию, Многострунные сосны Навевают думу вечернюю Про минувшие весны. Облака над лесными гигантами Перепутаны алою пряжей, И плывут из аллей бриллиантами Фонари экипажей.

<2 июля 1905>

В

Булонскoм лесу

«На старых каштанах сияют листы…»

На старых каштанах сияют листы, Как строй геральдических лилий. Душа моя в узах своей немоты Звенит от безвольных усилий. Я болен весеннею смутной тоской Несознанных миром рождений. Овей мое сердце прозрачною мглой Зеленых своих наваждений! И манит, и плачет, и давит виски Весеннею острою грустью… Неси мои думы, как воды реки, На волю к широкому устью!

1905

«В молочных сумерках за сизой пеленой…»

В молочных сумерках за сизой пеленой Мерцает золото, как желтый огнь в опалах. На бурый войлок мха, на шелк листов опалых Росится тонкий дождь, осенний и лесной. Сквозящих даль аллей струится сединой. Прель дышит влагою и тленьем трав увялых. Края раздвинувши завес линяло-алых, Сквозь окна вечера синеет свод ночной. Но поздний луч зари возжег благоговейно Зеленый свет лампад на мутном дне бассейна, Орозовил углы карнизов и колонн, Зардел в слепом окне, златые кинул блики На бронзы черные, на мраморные лики, И темным пламенем дымится Трианон.

1909

«Парижа я люблю осенний, строгий плен…»

Парижа я люблю осенний, строгий плен, И пятна ржавые сбежавшей позолоты, И небо серое, и веток переплеты – Чернильно-синие, как нити темных вен. Поток всё тех же лиц – одних, без перемен, Дыханье тяжкое прерывистой работы, И жизни будничной крикливые заботы, И зелень черную, и дымный камень стен. Мосты, где рельсами ряды домов разъяты, И дым от поезда клоками белой ваты, И из-за крыш и труб – сквозь дождь издалека Большое Колесо и Башня-великанша, И ветер рвет огни и гонит облака С пустынных отмелей дождливого Ла-Манша.

1909

«Перепутал карты я пасьянса…»

Адел. Герцык.

Перепутал карты я пасьянса, Ключ иссяк, и русло пусто ныне. Взор пленен садами Иль де-Франса, А душа тоскует по пустыне. Бродит осень парками Версаля, Вся закатным заревом объята… Мне же снятся рыцари Грааля На скалах суровых Монсальвата. Мне, Париж, желанна и знакома Власть забвенья, хмель твоей отравы! Ах! В душе – пустыня Меганома, Зной, и камни, и сухие травы…

1909

Диана де Пуатье

Над бледным мрамором склонились к водам низко Струи плакучих ив и нити бледных верб. Дворцов Фонтенебло торжественный ущерб Тобою осиян, Диана-Одалиска. Богиня строгая, с глазами василиска, Над троном Валуа воздвигла ты свой герб, И в замках Франции сияет лунный серп Средь лилий Генриха и саламандр Франциска. В бесстрастной наготе, среди охотниц-нимф По паркам ты идешь, волшебный свой заимф На шею уронив Оленя-Актеона. И он – влюбленный принц, с мечтательной тоской Глядит в твои глаза, владычица! Такой Ты нам изваяна на мраморах Гужона.