и смирилися,— Уж не той она будет, не той!Кто вернет тот закат, как навек вы простилися, Темный взор, засиявший слезой?Дни бегут — и теперь от былого осталися Только думы о том, чего нет,Лишь цветы, что цвели в день, когда вы венчалися, Да поблекший портрет!
Крест в долине при дороге,А на нем, на ржавых копьяхУ подножия распятья,Из степных цветов венок…Как был ясен южный вечер!Как любил я вечерамиУходить в простор долины,К одинокому кресту!Тяжело в те дни мне было.Я был молод, я навекиС тем, кому я отдал душу,Расставался в эти дни.Чья же грусть мою смиряла?Кто, задумчивый и кроткий,Сплел в долине при дорогеИз степных цветов венок?За широкою долиной,В балках, даль полей синела,Южный августовский вечерБыл спокоен, тих и ясен,А в долине кто-то пел.И звала меня, томилаДаль полей, что поздним летомТак прекрасна и бесстрастна,Так безлюдна и грустна.
Как все спокойно и как все открыто!Как на земле стало тихо и бедно!Сад осыпается, — все в нем забыто,Небо велико и холодно-бледно…Небо далекое, не ты ли, немое,Меня пугаешь своим простором?Здесь, в этой бедности, где все родное,Встречу я осень радостным взором.Еще рассеян огонь листопада,И редкие краски ласково-ярки;Еще синицы свищут из сада,И как им тихо в забытом парке!И только ночью, когда бушуетОсенний ветер, все чуждо снова…И одинокое сердце тоскует:О, если бы близость сердца родного!
На позабытом тракте к Оренбургу,В бесплодной и холмистой котловинеБольшой, глухой дороги на восток,Стоит в лугу холщовая кибиткаИ бродит кляча в путах. Ни душиНет на лугу, — цыган в кибитке дремлет,И девочка-подросток у дорогиСидит себе одна и равнодушно,С привычной скукой, смотрит на закат:На солнце, уходящее за пашню,На блеск лучей над темным косогором.Наморщив лоб от ветра, вся в лохмотьях,Она следит в безлюдье за холодным,Печальным солнцем, тенью от холмаИ алой пылью, веющей с дорогиИз-под копыт кобылы, — то молчит,То будто грезит, — что-то напевает…Какая глушь! Какая скудость жизни!Какие заунывные напевы!Вот вечереет, солнце в тучку село,Темнеет в котловине, ветер дует,И ночь идет… Пошли господь бродягамНе думать днем и не слыхать, как ночьюШатается в сухом бурьяне ветерИ что-то шепчет, словно в забытьи!Спи под кибиткой, девочка! Проснешься —Буди отца больного, запрягай —И
снова в путь… А для чего, — кто скажет?Жизнь, как могила в поле, молчалива.
Я девушкой, невестой умерла.Он говорил, что я была прекрасна,Но о любви я лишь мечтала страстно,—Я краткими надеждами жила.В апрельский день я от людей ушла,Ушла навек покорно и безгласно —И все ж была я в жизни не напрасно:Я для его любви не умерла.Здесь, в тишине кладбищенской аллеи,Где только ветер веет в полусне,Все говорит о счастье и весне.Сонет любви на старом мавзолееЗвучит бессмертной грустью обо мне,А небеса синеют вдоль аллеи.
Лазурным пламенем сияют небеса…Как ясен зимний день, как восхищают взорыВ безбрежной высоте изваянные горы, —Титанов снеговых полярная краса!На скатах их, как сеть, чернеются леса,И белые поля сквозят в ее узоры,А выше, точно рать, бредет на косогорыТемно-зеленых пихт и елей полоса.Зовет их горний мир, зовут снегов пустыни,И тянет к ним уйти, — быть вольным, как дикарь,И целый день дышать морозом на вершине.Уйти и чувствовать, что ты — пигмей и царь,Что над тобой, как храм, воздвигся купол синийИ блещет Зильбергорн, как ледяной алтарь!
Громады гор, зазубренные скалыИз океана высятся грядой.Под ними берег, дикий и пустой,Над ними кондор, тяжкий и усталый.Померк закат. В ущелья и провалыНисходит ночь. Гонимый темнотой,Уродливо-плечистый и худой,Он медленно спускается на скалы.И долгий крик, звенящий крик тоски,Вдруг раздается жалобно и властноИ замирает в небе. Но бесстрастноСинеет море. Скалы и пескиСкрывает ночь — и веет на вершинеДыханьем смерти, холодом пустыни.
Над озером, над заводью лесной —Нарядная зеленая береза…«О девушки! Как холодно весной:Я вся дрожу от ветра и мороза!»То дождь, то град, то снег, как белый пух,То солнце, блеск, лазурь и водопады…«О девушки! Как весел лес и луг!Как радостны весенние наряды!»Опять, опять нахмурилось, — опятьМелькает снег и бор гудит сурово…«Я вся дрожу. Но только б не измятьЗеленых лент! Ведь солнце будет снова».