Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815
Шрифт:
Алоиз фон Рединг рассчитывал получить утверждение в своей должности в Париже, куда и отправился с намерением привлечь на свою сторону Бонапарта и Талейрана. Первый консул поставил ему свои условия: Рединг обязывался допустить к власти значительное число патриотов, враждебных аристократии; поручиться в том, что бывшие подвластные области останутся независимыми кантонами; наконец, — и это было самое тяжелое условие — отказаться навсегда от присоединения Валлиса к Гельветической республике. Пришлось пойти на эти условия. В феврале 1802 года была принята конституция, сходная с Мальмезонской; в силу ее создан был двадцать один кантон; каждый из кантонов пользовался известной административной инициативой. Однако удержан был принцип представительного управления, а прямое народоправство, когда-то находившее себе выражение в Landesgemeinden (земских общинах), осталось отмененным: это был великий принцип революции 1798 года, расходившийся с традициями маленьких кантонов исконной Швейцарии. К тому же недавнее допущение новых патриотов в число представителей власти приводило к тому, что
Война унитариев и федералистов (1802). Война между победившей партией и вытесненной не замедлила разгореться. Вся страна снова заволновалась. Ваадтские крестьяне, обманутые в своих ожиданиях принципом, допущенным даже революционными правительствами, — принципом, согласно которому большая десятина и земельная рента подлежали выкупу, а не простой отмене, восстали в мае 1802 года, принялись сжигать грамоты в государственных и в частных замках и прославились на всю страну под простонародной кличкой bourla-papier (сжигатели бумаг). Возмущение было подавлено последними остававшимися в стране французскими силами, но ландамман Дольдер для приобретения популярности стал лично хлопотать через некоторое время об их удалении. Просьба его была уважена. В свою очередь федералисты воспользовались этим для того, чтобы поднять знамя восстания. Олигархи уже вступили в переговоры с Англией, где у них были денежные фонды, и с Австрией, которая, однако, выдала их первому консулу. Исконная Швейцария заявила о своем отделении от Гельветической республики и выбрала главарем лиги ландаммана Рединга; земские общины (Landes-gemeinden) и военные советы маленьких кантонов подняли на ноги свои войска, и в конце августа 1802 года на границах Унтервальдена произошел обмен первыми выстрелами. Гельветический генерал Андерматт пошел на Цюрих, примкнувший к швейцарской лиге Рединга, но не в состоянии был проникнуть туда, несмотря на обстрел этого города артиллерией. Тем временем аристократический бернский генерал фон Эрлах захватил Ааргау и Золотурн, и гельветическое правительство, сопровождаемое французским послом Верни-наком, вынуждено было покинуть Берн и удалиться в Лозанну (20 сентября 1802 г.). Бахман, бывший полковник швейцарских войск Людовика XVI, вскоре избранный швицким сеймом в генералы, победно прошел через всю страну, разбил гельветические войска на севере Ваадтского кантона и собирался, как он говорил, сбросить все унитарное правительство в Женевское озеро, как вдруг 5 октября в Лозанну явился адъютант первого консула Рапп с воззванием от своего начальника.
Новое вмешательство Франции (1802). В С.-Клу Бонапарта посетили представители обеих партий. Обеспокоенный успехом федералистов, тайно поддерживаемых Англией, он не хотел отдать грозных альпийских бастионов в руки контрреволюции и коалиции.
Бонапарт немедленно составил воззвание к гельветическому народу: «Три года вы препирались, не придя к соглашению, — говорил он. — Ваша история свидетельствует, что междоусобные войны ваши всегда заканчивались лишь при дружественном вмешательстве Франции… Я буду посредником между вами среди ваших разногласий». На этот раз он добровольно брал на себя миссию, к выполнению которой Петр Оке уже приглашал его в 1798 году; миссия заключалась в том, чтобы дать Швейцарии окончательную конституцию, прочно установленную и беспрекословно признаваемую. Он призвал к себе всех швейцарцев, побывавших у власти за эти пять лет; он предписал федералистским войскам разойтись, а гельветическому правительству вернуться в Берн. В двойном звании главнокомандующего и полномочного посла генерал Ней во главе сильной армии вступил в страну, без труда добился покорности от Берна и Швица, довершив дело арестом Алоиза Рединга и некоторых из его политических друзей.
Швейцарские депутаты, прибывшие в Париж, почти все принадлежали к унитарной партии, которая была совершенно уверена в успехе. Но Бонапарт, искренно добивавшийся умиротворения страны, требовал, чтобы были представлены также и федералисты. В декабре 1802 года швейцарская делегация из десяти членов, избранных поровну от каждой из двух партий, была принята первым консулом, который свел ее для переговоров с четырьмя французскими государственными людьми, между прочим с сенатором Франсуа Бартелеми, бывшим французским посланником в Швейцарии. Во время аудиенций, данных депутатам, Бонапарт заметил, что все ведет их к федерализму, что следует прежде всего положить основание конституции отдельных кантонов, после чего легко будет устроить общий союз. Таким образом он провозглашал возвращение к старой системе, отстаивая полезные завоевания революции и вместе с тем необходимость тесного единения Швейцарии с Францией. 19 февраля 1803 года был подписан Акт посредничества, а 10 марта гельветический ландамман Дольдер передал власть первому ландамману Швейцарии, фрейбургскому гражданину д'Аффри.
Так закончила свое существование Гельветическая
147
Это — слишком лестная, не соответствующая действительности характеристика вопиющего насилия Наполеона, захватившего совершенно произвольно абсолютную власть над Швейцарией, бессильной Дать ему отпор. — Прим. ред.
Новая конфедерация девятнадцати кантонов. Акт посредничества 19 февраля 1803 года делится на шесть частей. После общего вступления вторая часть излагает непосредственно конституции отдельных кантонов, призванных к самоуправлению согласно своим традициям и интересам. Старые деревенские кантоны вернули себе прежний режим прямого народовластия со своими своеобразными земскими общинами (Landesgemeinden) и ландамманами, и к группе, ими образуемой, примкнул Граубюнден, удержав свои три отдельных лиги. Другая группа включала в себя городские кантоны, политическая организация которых напоминала старинные аристократические формы с их «avoyer» и бургомистрами; этот аристократический характер подчеркивался еще институтом grabeau, своеобразным цензорским испытанием, которое позволяло отстранять ежегодно граждан, признанных недостойными выполнять свои права; большие советы, как представительства этих кантонов, насчитывали, правда, в своем составе и сельских депутатов, но довольно высокий избирательный ценз затруднял им доступ. Что касается прежних подвластных областей, утвержденных теперь в положении независимых кантонов, то они получили малые и большие советы, куда доступ был открыт при более умеренном цензе.
Третья часть Акта посредничества заключала в себе самый союзный договор. Швейцарский союз (конфедерация) образовался вновь из девятнадцати самостоятельных кантонов, обязанных выставлять ежегодно контингент в 15 000 человек и отпускать 500 000 франков на войско. Центральную власть представляли теперь власти одного из шести кантонов, призываемых попеременно на год к отправлению обязанностей правящего кантона (Vorort); судья или бургомистр правящего кантона принимал тогда титул ландаммана Швейцарии. Точно так же каждый год, в течение одного летнего месяца, собирался союзный сейм, состоявший из девятнадцати депутатов отдельных кантонов, располагавших двадцатью пятью голосами, так как кантоны с более чем 100 ООО жителей присвоили себе по два голоса.
Последние части Акта посредничества заключали в себе изложение временных мер, предназначенных облегчить установление и действие конфедеральной и кантональных конституций; далее шли распоряжения, способствующие переходу на французскую службу прежних гельветических войск, которые в силу новой конституции остались бы без дела; меры для ликвидации гельветического долга и национальных имуществ; наконец, тут же подтверждалось признание независимости Швейцарии и вместе с тем давалось обещание очистить страну от французских войск.
Введение новой конституции совершилось самым мирным образом. Честь быть первым правящим кантоном досталась Фрейбургу, и «avoyer» его Луи д'Аффри, пользовавшийся благосклонностью Наполеона Бонапарта, положил начало новому режиму. Он был ландамманом в 1803 и 1809 годах; Рудольф де Ватвиль, бернский судья, — в 1804 и 1810 годах; Ганс фон Рейнгард, цюрихский бургомистр, — в 1807 и 1813 годах. Золотурн и Базель успели по два раза отправлять обязанности правящего кантона, Люцерн — всего один раз. Ландамману помогал не только совет правящего кантона, но еще и несколько должностных лиц. Бывший секретарь Гельветической директории, Муссон, был оставлен в звании канцлера Союза. Кроме того, был государственный секретарь, генерал-адъютант, да еще целый военный генеральный штаб. Генерал-квартирмейстером армии был старый противник Лагарпа, бывший гельветический министр Финзлер. В составе комиссий, которым была поручена разработка кантональных конституций, в советах кантонов, равно как и в союзном сейме, фигурировали бывшие гельветические магистраты, примкнувшие теперь к консервативной политике, Рюттиман, Дольдер, Ренгер, наряду с заведомыми аристократами, вроде бывшего ландаммана Алоиза фон Рединга и бернских патрициев. Только в новых кантонах, и особенно в кантоне Тургау, либеральные идеи продолжали пользоваться благосклонностью.
Внутренний мир. Материальные и интеллектуальные успехи. Во время наполеоновских войн Швейцария наслаждалась миром, находясь в этом отношении в более благоприятных условиях, чем остальная Европа. Главная внутренняя работа заключалась в ликвидации национального долга Гельвеции. Комиссия, на которую была возложена эта задача, работала в 1803 и 1804 годах; она отстранила всякие претензии на вознаграждение, какие могли быть выставлены со стороны разных корпораций и частных лиц, затронутых революционными конфискациями. Она допустила организацию государственных имуществ в той форме, в какой та была установлена Гельветической республикой; ей удалось, наконец, точно определить сумму государственного долга и оценить имущество, которое приходилось на долю каждого из девятнадцати самодержавных кантонов.