Том 10. Письма 1820-1835
Шрифт:
Целую сестру и очень благодарен ей за племянника*. То-то, я думаю, она теперь нянчится с ним! Не знает, воображаю, куды деть его. Ему бедному, верно, достается! Обнимаю кума Пав.<ла> Осип. и от души поздравляю его.
Время здесь весь март было прекрасное, дни ясные и совершенно летние. На Невском проспекте было 16 градусов тепла в тени. Это вдруг после зимы! Апрель, особливо начало его, было хуже немного. Зелень только что начинает показываться. Деревья еще без листьев.
Желаю вам поменьше забот, побольше спокойных и веселых минут. Мне, признаюсь, часто приходит на ум, что вы скучаете, задумываетесь, и оттого я иногда бываю целый день невесел.
Прощайте. Ваш
Николай Гоголь.
Целую Катерину
Погодину М. П., 8 мая 1833*
Теперь только что получил я твою записку чрез Краевского. Хорош комиссионер попался! В ней я прочел странный упрек, который я втайне было делал тебе. Странно: я писал к тебе письмо не так давно. Неужели ты не получал его! Еще страннее, что я не видел и не читал того письма, о котором пишешь, что я, верно, удивился, когда прочел его. Не приложу ума, какому сатаненку достались наши письма.
Ну, очень рад, что уже Самозванец пишется. Может быть, он и кончен! Когда-то мне достанется читать! Хотелось бы.
Я не иначе надеюсь отсюда вырваться, как только тогда, когда зашибу деньгу большую. А это не иначе может сделаться, как по написании увесистой вещи. А начало к этому уже сделано. Не знаю, как пойдет дальше.
Скоро ли у вас выйдет хоть один том Европейской истории? Кстати, случалось ли когда-нибудь тебе слышать про Историю Римской импер<ии> и славянских народов? Это чудо, а не книга, типографическая редкость! 1503 года и вся в опечатках, а главное, что во введении [260] прежде всего говорится о истреблении вшей и привезенных в Германию индейских клопов. Издана в Оснабрике.
260
во введении вписано.
Пушкин уже почти кончил Историю Пугачева. Это будет единственное у нас в этом роде сочинение. Замечательна очень вся [261] жизнь Пугачева. Интересу пропасть! Совершенный роман! Что делают наши москвичи? Что Максимович печатает точно Наума и песни, или только нас надувает? А Киреевский, неужели он до сих пор на ложе лени. Не делает ли чего Баратынский? и не будет ли кто из вас этого лета в Петербурге?
Адресуй мне пока на имя Смирдина, потому что я думаю переменить на этой или на той неделе квартиру непременно.
261
вся вписано.
Ты, кажется, желал иметь Вечера на хуторе. Теперь только я достал их и посылаю. Где будешь лето проводить, в городе или в деревне?
Нельзя ли напечатать скорее Афоризмы, у меня горло пересохло от жажды. С генваря месяца и до сих пор я не встретил нигде ни одной новой исторической истины. Набору слов пропасть, выражения усилены, сколько можно усилить, и фигурно чрезвычайно, а мысль, разглядишь давно знакомая.
Прощай! Целую тебя несколько раз и да не отлучается от тебя вдохновенье и творческая сила!
Твой Гоголь.
Гоголь М. И., 8 июня 1833 *
Я получил почти вдруг три письма ваших. Из последнего я увидел, что вы находитесь в величайшем беспокойстве. Ради бога, не принимайте близко к сердцу всякую безделицу. Велика важность, что Кочубей * мерял нашу землю! Пусть он хоть всю ее поместит у себя на плане! Мы можем поместить его Диканьку * у себя на плане. Это всё вздор, когда [262] он
262
когда вписано.
Жаль мне, очень жаль, <что> около вас, как неугомонные мухи, вьются вечные заботы. Сколько раз я проклинал мысленно эту сапожную фабрику за то, что она прибавила вам новый вьюк хлопот. [263] Часто думал я, зачем нам новые заведения, и особливо теперь, когда еще имение не совсем устроилось. Будьте уверены, что дети ваши не жадны! Зачем нам деньги, когда они ценою вашего спокойствия? На эти деньги (если только они будут) мне всё кажется, что мы будем глядеть такими глазами, как Иуда на сребренники: за них проданы ваша тишина и, может быть, часть самой жизни, потому что заботы коротают век. Для меня удивительно одно в вашей фабрике: как фабрикант готов подрядиться на 10.000 пар сапогов и решается их сделать в один год? Кто за него будет работать, неужели невидимая сила? Вопрос: где он наберет работников (один человек в три дни может сделать только пару). Положим, он работников ученых наберет немного, остальных составит из неучей, но ведь их нужно же обучить. Для этого время! Когда же предположить, что они все знающие, то где наберется средства для содержания их, выдачи им жалованья? а чтобы сшить в год 10 000 сапогов, нужно работников не меньше, как 100 или 80 человек. Шутка ли? целая деревня!
263
Далее начато: зачем нам
Вы, кажется, говорили мне, что имеете намерение заложить те души, которые переведены из Лукашевки*; в таком случае я бы советовал вам сделать это, скорее удовлетворить фабриканта, так чтобы он вас больше не беспокоил, и построек флигелей не производить в этот год. Отдохните немного. А там уже общими силами, на следующий год приеду я, и мы начнем…
Дети здоровы как нельзя лучше, подросли, даже похорошели. Только если вам угодно заставить вашу старшую дочку писать к вам, то приказывайте и изъясняйтесь с нею сами. Я отложил всякие об этом с своей стороны попечения. Я ее просил, умолял, приказывал, — всё тщетно. „Что ж я буду писать? я не умею писать и об чем?“ Вот весь ответ. Я нигде не видывал такого чувства мужицкого, деревенского, я не умею назвать его. Это не упрямство! По крайней мере не то упрямство, которое изобличает великий характер. Это что-то мелкое, закоснелое, дикое. Впрочем они учатся теперь хорошо и, взглянувши на них, нельзя теперь узнать, что они деревенщина, по крайней мере до тех пор, покаместь не заговоришь с ними. Впрочем всё проходит, всё изменяется с летами, и потому будем надеяться, что и это пройдет! Здесь при мне привозили почти таких же — и через год нельзя их было узнать.
Благодарю вас очень за кунтуш, но только комиссионер ваш чрезвычайно неисправен: он и не подумал явиться ко мне, живя здесь, как я узнал, почти месяц. И если бы Данилевский не послал к нему за письмами, которые были к нему, то он и не догадался бы прислать, и то прислал уже к Данилевскому. Как справедлива пословица: с Хама не будет пана.
Прощайте! поклон мой бабушкам, дедушке и Катерине Ивановне. Желаю в пору дождя, солнца, да заставят они наши нивы обильно произвесть хлеб.