Том 11. Монти Бодкин и другие
Шрифт:
До сих пор она принимала Лайонела таким, каким видит, а это, что бы ни говорил Джеф, очень высокая оценка. Лайонел Грин был привлекательный молодой человек, почти красавец. Редкая женщина при встрече с ним не чувствовала душевного трепета, и Энн с первого знакомства вообразила, что нашла свой идеал.
Однако теперь, в своем новом настроении, она начала сомневаться. Жестокие дядины слова упрямо лезли в голову. «Ты бы и не посмотрела на этого Лайонела Грина во второй раз, — пригвоздил лорд Аффенхем в своей обычной грубой манере, — если бы не смазливая рожа, вроде парикмахерского
Тогда она только фыркнула, но теперь спрашивала себя, такая ли это невыполнимая задача. Искусный мастер, вероятно, и впрямь мог бы обойтись перечисленными материалами. Продолжая копаться в себе, она поняла, что очень недовольна Лайонелом. Неужели за этими правильными чертами действительно ничего нет? Во внезапной отрезвляющей вспышке самобичевания она увидела себя девицей, которая влюбляется в киноактеров.
Молчание продолжалось. Лайонел начал переминаться с ноги на ногу. Его муки росли с каждой минутой. Он видел, что Энн крепко вросла в пол, не хуже дяди Джорджа, когда тот особенно глубоко задумается, и не знал, где найти красноречие, чтобы сдвинуть ее с места. Уж как доходчиво он объяснил, что нельзя оставаться в его комнате, а ей — хоть бы хны.
Зайти к кухарке — минутное дело; кто знает, вдруг тетя Кларисса, распорядившись насчет обеда, вернется продолжить разговор.
— Думаю, это и заставило ее дать тебе деньги? — спросила Энн.
— А?
— То, что Джеф меня поцеловал.
— Мне не нравится, что ты зовешь его Джефом.
— Прости. Но все-таки, это?
— Э…да.
— Перевесило чашу весов?
— Да. Она так сказала.
— А то я гадаю, с чего она вдруг передумала.
— Угу.
— И еще одно меня удивляет. Почему ты не сказал миссис Корк о мистере Миллере?
— Ты отлично знал, кто он. Ты знал, что довольно сказать об этом миссис Корк, и его к вечеру здесь не будет. Ты должен ненавидеть его всем сердцем. Так почему?..
В продолжение этих расспросов Лайонел обнаруживал некоторую нервозность, но она померкла перед эпилептическим приступом паники, охватившим его в следующую минуту, когда он увидел, что дверь открывается. Сердце его со свистом ухнуло в пятки, он весь затрясся, словно студень на пронизывающем ветру.
В следующий миг он увидел, что испугался напрасно. Вошла не миссис Корк, а всего лишь Джеф.
Джефа привела к Лайонелу Грину душевная щедрость. Как уже сообщалось, он не любил Лайонела Грина и не горел желанием завести с ним дружбу, но обещал заботиться о его интересах, а слово Миллеров свято.
Утром он покупал шоколад для Энн в прославленном магазине Даффа и Троттера на Риджент-стрит и в соседнем отделе случайно увидел большой и очень аппетитный кусок запеченной в тесте свинины. С похвальной заботливостью он приобрел свинину для Лайонела. Именно такие проявления доброты и отличают человека от бессмысленного скота.
За бурными событиями дня он совершенно забыл о покупке, вспомнил только сейчас и немедленно пошел к Лайонелу.
При виде Энн в штаб-квартире Грина он смутился.
Энн не ответила, если не считать ответом высокомерный взгляд, насквозь пронизанный холодом.
— Вот вы где, — сказал Джеф. — Я гадал, куда вы пропали.
— Да?
— Я… я… хотел вас видеть.
— Да?
— Хотел сказать, что не уезжаю.
— Да?
— Да. Миссис Корк очень любезно разрешила мне остаться.
— Да?
Этот несколько односторонний диалог прервал Лайонел Грин. Испуг прошел, оставив по себе досаду. Джеф его раздражал. Он не любил Джефа, к тому же ему казалось, что в комнате и так слишком много народу.
— Чего вам надо? — грубо спросил он.
Да, грубо. В другое время Джеф не преминул бы на это указать, однако вид Энн, далекий от примирительного, совершенно уничтожил его задор. Ему было зябко, словно его коснулась Снежная королева.
— По джентльменскому соглашению, — потерянно произнес он, — я принес вам свинину в тесте. — Джеф с мольбою взглянул на Энн, но не сумел поймать ее взгляда. — Ладно, — закончил он, простояв недолгое время на одной ноге, — я пошел.
Шатаясь, он побрел прочь, оставив в комнате молчаливую и задумчивую пару. Лайонел Грин смотрел на свинину в тесте. Энн смотрела на жениха. В глазах ее был недоверчивый ужас. Поджав губы и подняв брови, она охватила Лайонела и свинину одним брезгливым взглядом. Слова Джефа о джентльменском соглашении, вместе с самой покупкой, поведали ей скорбную повесть. Энн умела делать умозаключения и знала теперь ответ на вопрос, который только что задала.
Шоры упали с ее глаз. Впервые с того дня, как ее покорила роковая краса Лайонела, Энн увидела его целиком; и любовь соскользнула с нее, как платье.
Мы осуждаем несчастных, которые продаются за золото; насколько же омерзительнее нам те, кого можно купить за свинину в тесте. Помня, что дядя собирался слепить Лайонела из угля и замазки, она подумала, что это чересчур. Достанет одной замазки, уголь — уже лишнее.
— Так вот в чем дело! — выговорила она.
От переполнявших ее чувств Энн перешла на шепот, а Лайонел был так поглощен другим, что не услышал ее слов. Лайонел, как зачарованный, смотрел на свинину в тесте. Еврей, узревший в пустыне манну небесную, и тот бы не настолько отрешился от всего земного.
Желудок Лайонела Грина отличался желчным, капризным нравом. Вот уже почти час он настоятельно требовал чего-нибудь существенного и скандалил, что заказ до сих пор не несут. Теперь он получил официальные заверения, что главное уже на подходе.
— Ух! — воскликнул он. Голос его дрожал, глаза блестели, как у овечки при виде крошки-ягненка. — Ты не против? Садись, отрезай кусочек, — радушно пригласил он, совершенно забыв, что минуту назад уговаривал Энн выйти. Свинина в тесте от Даффа и Троттера не оставляет места для посторонних мыслей. — Нож в ящике стола. Боюсь, есть придется руками.