Том 16. Фредди Виджен и другие
Шрифт:
Очки!
Посмотрев на Стэнвуда огненным взглядом, она спросила:
— Где ваши очки?
— Простите?
— Вы очки носите?
— Н-нет.
— Тогда КТО ВЫ?
— Стэнвуд Кобболд, — честно ответил Стэнвуд. Майк не ошибся в своих предсказаниях.
Леди Адела ахнула. Чего-чего, но этого она не ждала.
— Стэнвуд Кобболд?
— Да.
Как обычно бывает в запутанных случаях, леди Адела проверила его слова.
— Это правда, Терри?
— Правда.
— Кто же тот, другой?
— Друг Стэнвуда. Его фамилия Кардинел.
Леди Адела
— Зачем же он назвался Кобболдом? — опять обратилась она к ночному гостю.
Стэнвуд откашлялся, развязал пояс халата и завязал заново. Кроме того, он почесал подбородок и коснулся рукой затылка.
— Понимаете… — начал он.
Терри догадалась, что сейчас он расскажет историю графа и кухарки, и побыстрее вмешалась в беседу:
— Стэнвуд не мог покинуть Лондон, у него дела… Благодарный за помощь, он это подтвердил, — …и мистер Кардинел предложил его заменить.
— Вот-вот!..
— …Они поспорили, что никто не догадается…
Терри замолчала. Несмотря на поддержку, ей казалось, что объяснения неубедительны.
— Ну, такая шутка, — неуклюже прибавила она.
Дочери графов не фыркают, но леди Адела издала очень похожий звук.
— Шутка?
— А потом Стэнвуд все-таки смог приехать…
Терри снова помолчала.
— …и приехал.
Как ни странно, сестра вроде бы смягчилась, словно возобладало ее лучшее «я». La chatelaine [25] одарила гостя улыбкой.
— О, понимаю! — лукаво заметила она, несказанно удивив Терри, которая никогда не видела ее лукавой. — Вы не могли выдержать разлуки. Я угадала?
Стэнвуд с трудом проговорил:
— Д-да.
— И Спинк предложил, чтобы вы представились Росситером?
— Д-д-да…
— Сегодня же с ним поговорю, — сказала леди Адела, подходя ближе к прежней манере. — На вас я тоже сержусь, мистер Кобболд.
25
Хозяйка замка (франц.).
— Э-э…
— Но не очень. А теперь — идите к себе.
— Э-э-э…
— Мне надо побеседовать с Терри. Спокойной ночи. Беседа сестер была краткой.
— Ну, знаешь!
Терри молчала.
— Странная ты, все-таки. Но я не сержусь. Я рада.
Леди Адела обняла младшую сестру и нежно ее поцеловала.
— Дезборо говорит, — пояснила она, — что у его отца миллионы.
Глава XIX
Солнце нового дня позолотило древние стены Биворского замка. Часы над конюшней мелодично пробили девять раз. Лорд Шортлендс, входя в столовую для завтраков, увидел Дезборо и вздохнул. Хотя мысли его были тяжки, он надеялся побыть наедине с ними.
— О, привет! — сказал Дезборо. — С добрым вас утром.
— Добрым утром… — отозвался граф.
Голос его был тускл, лицо бледно, ибо он почти не спал. Мало что препятствует сну больше, чем крах всех надежд. Забросив в ров свои орудия, Огастес обрек хозяина на бессонницу. С двух часов ночи злосчастный пэр ворочался в постели, на мгновение отключаясь и тут же
26
…приличная птичка — имеется в виду английская пословица «Червяка ловит ранняя птичка».
— Какая погода, а? — не унимался зять. — Бекона не берите, подгорел.
— Да? — произнес граф, равнодушный к чужим несчастьям.
— Просто уголь, — продолжал тот. — Слава Богу, миссис Пентер сегодня вернется.
Граф совсем опечалился. Он знал, что она вернется, и думал порадовать ее счастливыми новостями, но Огастес разрушил мечту. Оставалось налить себе кофе, достаточно черного, но не чернее этих дум.
Завтракали в замке по обычаю предков. В обычном состоянии лорд начал бы с овсянки, перешел к копченой рыбе, колбаскам, яичнице, бекону и, наконец, к мармеладу. Судите сами, что он чувствовал, если взял только тостик, хотя славился утренним аппетитом. Друзья нередко говорили: «Что-что, а позавтракать он умеет».
Когда он снова налил себе кофе, Дезборо, оторвавшись от яичницы, поднялся и взял колбаску.
— Этот Кобболд уехал, — сообщил он, садясь на место.
— А?
— Уехал. Наскоро поел и сказал, что у него дела.
— О!
— Наверное, хочет показать глаз.
Лорд Шортлендс был тугодумом, но даже он понял, что про глаз знать не должен.
— Что-что?
— Ему глаз подбили.
— Как же это?
— Ума не приложу. Я ему сказал: «Вижу, у вас синяк», а он ответил: «Бывает, бывает». Странно!
— Может быть, обо что-то ударился.
— Да, наверное.
Дезборо молча занялся колбаской.
— Но обо что? — спросил он наконец.
— А?
— Обо что он ударился? Граф немного подумал.
— О дверь?
— Почему же прямо не сказать?
— Не знаю.
— И я не знаю. Загадка!
— Да уж…
— Тут вообще что-то творится. Слышали ночью грохот?
— Грохот?
— Я даже проснулся.
— А я ничего не слыхал.
— Что-то упало. Часа в два. Мало того, — прибавил Дезборо, глядя сквозь очки, как сыщик, идущий по следу. — Как быть с этим субъектом, который выдавал себя за Росситера?
Граф облизнул губы — нет, не «облизнулся», а именно облизнул, молясь при этом, чтобы tete-a-tete кто-нибудь нарушил. Молитва была услышана. Дверь открылась, вошла Клара в сопровождении драматурга.
— Здрасьте, Шортлендс, — сказал тот.
— Доброе утро, папа, — сказала средняя из дочерей.
— Доброе утро, — отвечал пэр, чувствующий то, что чувствует человек, из которого изгнали беса, но тут же явились семь других. [27] Молясь, он не имел в виду замены Дезборо на Блейра. Тот, кстати сказать, был в прекрасном настроении.
27
…изгнали беса — см. Мф. 12:45.