Том 16. Рассказы, повести 1922-1925
Шрифт:
Горький был хорошо знаком с младшим братом — Алексеем Александровичем Разорёновым. Именно он в какой-то мере послужил прототипом образа Ильи Артамонова-младшего…
…Вскоре после знакомства с Разорёновыми Алексей Максимович, имея в виду историю этой семьи, как-то сказал мне: «Интересная тема для произведения о вырождающихся поколениях буржуазии. Напишу роман» (Архив А.М. Горького).
В 1904 году у М. Горького уже складываются конкретные очертания замысла произведения под названием «Атамановы», получившего в окончательной редакции название «Дело Артамоновых».
А.Н. Тихонов, говоря об истории создания «Дела Артамоновых» и, в частности,
На органическую связь этих двух названий («Атамановы» и «Дело Артамоновых») указывает и черновая редакция повести, в которой М. Горький ещё часто называет Артамоновых Атамановыми. С.Т. Морозов, вспоминая о беседах с М. Горьким, говорил: «Рассказывал я как-то Горькому нашу родословную… Ему понравилось. Собирается роман написать и даже название придумал: «Атамановы» (Александр Серебров (А.Н. Тихонов), Время и люди. Воспоминания, «Советский писатель», 1949, стр. 205).
Исключительное значение в формировании замысла повести «Дело Артамоновых» сыграли встречи и беседы М. Горького с В.И. Лениным.
В 1908 и 1910 годах М. Горький встречался с В.И.Лениным на острове Капри (Италия).
В письме к Н.К. Крупской от 16 мая 1930 года М. Горький, вспоминая об этих встречах с Лениным, писал: «Беседуя со мной на Капри о литературе тех лет, замечательно метко характеризуя писателей моего поколения, беспощадно и легко обнажая их сущность, он указал и мне на некоторые существенные недостатки моих рассказов, а затем упрекнул: «Напрасно дробите опыт ваш на мелкие рассказы, вам пора уложить его в одну книгу, в какой-нибудь большой роман». Я сказал, что есть у меня мечта написать историю одной семьи на протяжении 100 лет, с 1813 г., с момента, когда отстраивалась Москва, и до наших дней. Родоначальник семьи — крестьянин, бурмистр, отпущенный на волю помещиком за его партизанские подвиги в 12 году, из этой семьи выходят: чиновники, попы, фабриканты, петрашевцы, нечаевцы, семи- и восьмидесятники. Он очень внимательно слушал, выспрашивал, потом сказал: «Отличная тема, конечно — трудная, потребует массу времени, я думаю, что вы бы с ней сладили, но — не вижу: чем вы её кончите. Конца-то действительность не даёт. Нет, это надо писать после революции, а теперь что-нибудь вроде «Матери» надо бы». Конца книги я, разумеется, и сам не видел. Вот так всегда он был на удивительно прямой линии к правде, всегда всё предвидел, предчувствовал» (газета «Правда», 1936, номер 167 от 19 июня).
После встречи с В.И. Лениным М. Горький, отодвинув срок реализации замысла произведения «о трёх поколениях русской буржуазии», не прекращает подготовительной работы над этой темой.
Д.Н. Семёновский, вспоминая о своих встречах с М. Горьким, рассказывает, как в 1915 году Алексей Максимович говорил ему о том, что собирается
Судя по воспоминаниям Л.П. Пасынкова, М. Горький уже в 1916 году набрасывает ряд этюдов к повести. «…Горький… — говорится в воспоминаниях Л.П. Пасынкова, относящихся к 1916 году, — ровным голосом, как бы прислушиваясь к себе, говорит о том, что хорошо бы человеку, который не владеет сюжетным, крепким мастерством, писать портреты.
Взять семью. Непременно маленький городок, по-своему серый, по-своему живописный. Родоначальник семьи затеял из местных торфов готовить картон и обёрточную бумагу, или, к примеру, строить кожевенный завод. Жестокостью родоначальник скопил деньги — жестокостью и недоеданьем семьи. Вот везут бумагоделательную машину; сам хозяин подставил, для примера рабочим, — плечо, а машина и завались…
— И наш хозяин, — говорит Горький, — …тут и дал маленько соку. Но машину всё же поставили. Хозяин подлечился. И, когда давил рабочих, вспоминали ему, как сам он лежал под машиной…
— Вы, конечно, по-своему… по-своему постройте, — нетерпеливо говорит А.М. и взглядывает. — Начав с портрета, непременно продолжьте портретами семьи. Слепые, жадные жизни, ничтожные и обильные смерти…
— Ворота представьте себе, железные, кованые, крытые медянкой. А? И замки на воротах. Зачем? Не один замок, — протестует Горький, — на одном засове два замка, — один другого пудовей… А на дворе — исхищенный из соседнего леса волк. Да, ручной волк. И на дочерей старика обратите внимание, ни одна не вышла замуж… Желанье есть, деньги есть, а…
И хохочет.
Он садится. Повесть, видимо, ещё не сложилась, но уж в достаточной полноте вырисовалась, как ряд намёток; эти намётки он и предлагал гостю» («Литературная газета», 1946, номер 25 от 15 июня).
В 11 и 12 номерах журнала «Летопись» за 1916 год и в первых четырёх номерах 1917 года было помещено следующее объявление: «В течение 1917 года в «Летописи» будет напечатана повесть М. Горького «Атамановы».
Однако произведение это не появилось ни в «Летописи», ни в каком-либо другом издании.
Но самый факт появления указанного объявления говорит о том, что в 1916 году, в связи с революционным подъёмом в России накануне Великой Октябрьской социалистической революции, М. Горький счёл возможным приступить к началу реализации своего большого замысла «об основных этапах развития русского капитализма».
Заключительная стадия в истории формирования замысла «Дела Артамоновых» относится к периоду 1917–1924 годов.
Победа Великой Октябрьской социалистической революции дала возможность М. Горькому в самой действительности увидеть конец своей будущей книги и окончательно решила судьбу художественного замысла писателя о трёх поколениях буржуазной семьи.
К написанию «Дела Артамоновых» М. Горький приступил в 1924 году, видимо, не ранее мая, так как до 5 мая 1924 года писатель работал ещё над книгой «Рассказы 1922–1924 гг.», о чём свидетельствуют его письма к ряду корреспондентов (Архив А.М. Горького).
5 сентября 1924 года А.Н.Тихонов писал М. Горькому: «Сегодня получил Ваше письмо от 19/VIII… Конечно, мы будем очень рады, если Вы пришлёте нам Ваши «Заметки». Что касается повести (не «Атамановы» ли это, о которых Вы когда-то мне рассказывали?), то было бы хорошо начать ею новый год! Когда вы думаете её закончить?» (Архив А.М. Горького).