Том 2(1). Наша первая революция. Часть 1

Троцкий Лев Давидович

Крестьяне! 9 января царь показал всем и каждому, что он — заклятый враг народа. Царь и его чиновники едина суть. Царь при помощи чиновников, чиновники под покровительством царя — грабят, давят, топчут и терзают народ. В ком душа, а не камень, тот должен теперь подхватить клич петербургских рабочих: долой разбойничье царское правительство! да здравствует народное правительство! да здравствует Учредительное Собрание!

Крестьяне! Довольно нам молчать! Настала пора всем честным крестьянам поднять свой голос и присоединиться к городским рабочим, которые борются не только за свои, но и за ваши права! Есть у нас подлые, враждебные народу газеты, как "Московские Ведомости", «Гражданин», "Новое время", «Свет» и «Знамя». Газеты эти теперь изо дня в день повторяют, что только рабочие да студенты хотят новых порядков, крестьяне же всем довольны, и потому молчат. Крестьяне, вы должны заявить, что это ложь! Вы должны словом и делом поддержать городских рабочих. Прежде всего рассказывайте всем и каждому, как царь поступил с петербургскими рабочими. Из села в село, из деревни в деревню распространяйте эту ужасную весть. Не должно остаться ни одного человека в стране, который не знал бы, чего хотели петербургские

рабочие, и за что они своей кровью напоили снег! Теперь попы по церквам, по приказу начальства, лгут и клевещут на петербургских рабочих. Нужно словам лжи безбоязненно противопоставить слова правды. Слышите, крестьяне! Это обязанность каждого честного человека! Пусть каждый из вас поклянется памятью погибших петербургских братьев, что честно исполнит эту обязанность!

Крестьяне! Собирайте мирские сходы и присоединяйтесь к требованиям петербургских рабочих. Заявляйте открыто о необходимости созвать Учредительное Собрание, свободно выбранное всем народом. Постановления свои передавайте в города для напечатания в листках и в газетах. Пусть знают и друзья и враги, что крестьянство стоит за одно с городскими рабочими.

Крестьяне! заявляйте на сходах, что солдаты, дети народа, живущие на счет народа, не смеют стрелять в народ. Рассылайте такие заявления всем солдатам вашего села. Каждый солдат должен знать, что в родном селе его ждут общие проклятия, если он руки свои обагрит народной кровью.

Крестьяне! Постановляйте на сходах, что вы отказываетесь платить царскому правительству подати и налоги и нести натуральные повинности. Посылайте своих людей из села в село, сговаривайтесь целыми уездами и губерниями. Ни гроша царскому правительству! Народ отказывается содержать своих палачей! Давайте знать обо всех ваших действиях в соседние города вашим братьям-рабочим. Они поддержат вас и советом и делом. Сговаривайтесь с ними, действуйте сообща. Когда вы заявите отказ от уплаты податей, против вас пришлют из города войска. Тогда в городе поднимутся рабочие, встанут на вашу защиту, как один человек, и власти будут разрываться на части, не зная, где потушить пожар.

Крестьяне! Нужно, чтобы этот пожар загорелся единовременно по всей России, и тогда не потушит его никакая сила. Такой всенародный пожар называется революцией!

9 января петербургские рабочие, после кровавой царской встречи, начали революцию. Они вступили на улицах в борьбу с царскими войсками, провозгласили смерть царскому правительству. Рабочие всей России пришли на помощь своим петербургским братьям. То в одном, то в другом городе рабочие бросают работу. Они требуют прекращения войны и созыва Учредительного Собрания, свободы и счастья для всего народа. Смело выступают рабочие, зверски отвечает им правительство. Широкой рекой льется рабочая кровь. В Варшаве, Лодзи, Риге и других местах тысячами полегли борцы за народное дело. Нет счета жертвам! Нет конца жестокостям царского правительства! Нет предела смелости и героизму борьбы!

Крестьяне! Слава павшим! Не за свое личное дело — за наше общее дело пали они! Подымайтесь, крестьяне! Присоединяйтесь к рабочим. Они надеются на вашу помощь и ждут вас! Рабочие готовятся в самом скором времени выйти одновременно во всей стране на последний решительный бой с вражьей силой царского правительства. Готовьтесь и вы к этому бою, крестьяне! Сговаривайтесь, соединяйтесь, вооружайтесь! Когда начнется в соседних городах решительная борьба, снимайтесь с места целыми селами и деревнями и направляйтесь в города. Заполняйте городские улицы, поддерживайте ваших братьев — городских рабочих!

Крестьяне! Когда вы присоединитесь к городским рабочим, ничто не устоит против такой силы. Ваш союз означает победу революции. А победа революции означает свободу и лучшую долю для всего народа.

Центральный Комитет РСДРП^*.

(Дело Киевск. Губ. Жанд. Управл. N 146 за 1905 г.)

Новые царские милости

Переполнилась чаша мужицкого долготерпения. В разных местах России поднимаются голодные крестьяне и требуют земли и хлеба. В центральных губерниях и на Кавказе, в Польше и Литве начинают крестьяне пробуждаться от тяжелого сна. Дальше так жить, как жили, они уже не могут. Пусть вспомнят старики, бывало ли когда на Руси такое тяжелое время для крестьян? Каждый день несет новые беды. К холоду да голоду крестьянскому прибавилась война. К войне прибавилась холера. Война берет людей и возвращает калек. Гибнет мужик, а кому до этого дело? Не царскому ли чиновнику? Из года в год заседают в Петербурге чиновники, обсуждают положение крестьян. Чиновники получают чины, ордена, тысячные оклады из тех денег, которые собираются царским правительством с крестьян. Легче ли вам от этого, крестьяне российские? Недавно, 30 марта этого года, царь, напуганный крестьянскими волнениями, назначил новое, совещание чиновников для обсуждения крестьянских нужд^*. Царские губернаторы пишут теперь во многих губерниях воззвания: ждите, крестьяне, мирно и спокойно милостей царских. Поп взывал к вам с амвона: молитесь, крестьяне, повинуйтесь властям предержащим и ждите терпеливо, что дадут вам царевы чиновники. Подлые газеты, получающие от чиновников подачки, как "Свет"^*, «Гражданин», "Дружеские речи"^* и другие, превозносят новые царские милости крестьянам. Посмотрим, крестьяне, что это за милости.

Под руководством бывшего министра Витте заседало целых три года и два месяца особое совещание о крестьянских нуждах. Когда оно открывалось, те же продажные души кричали: "Великие льготы готовит царь крестьянскому сословию!". Теперь это совещание царево закрыто. Подсчитайте-ка, крестьяне, те выгоды и льготы, которые вы получили за эти три года и два месяца. Много ли насчитаете? Теперь назначено новое совещание под управлением бывшего министра Горемыкина^*, богатого помещика, еще более заклятого врага крестьян, чем Витте. Горемыкину царь отдал приказ, из которого всякий, у которого голова не затуманена поповскими речами,

может уже теперь ясно видеть, чего ему ждать от новой чиновничьей комиссии, от новой вороньей стаи, слетающейся по царскому приказу клевать мужичье тело. Вот что пишет царь на имя Горемыкина: "В некоторых внутренних губерниях России хозяйственное положение крестьянского сословия в значительной степени поколеблено". Крестьянство голодает, нищенствует, вымирает, а царь пишет: "положение крестьянства в значительной степени поколебалось". Это все равно, как если бы кто увидел дом, со всех сторон объятый пламенем, и сказал: этому дому в значительной степени угрожает опасность. Да и не везде, по мнению царя, «поколеблено» крестьянское хозяйство, а только "в некоторых внутренних губерниях". А в Малороссии? На Кавказе? В Прибалтийском крае? В Польше? На Урале? Там хозяйственное положение крестьян, по мнению царя, прочно и незыблемо; благополучие крестьян поколебалось только "в некоторых внутренних губерниях". Вы, крестьяне киевские, полтавские, черниговские, херсонские, донские, гурийские, мингрельские, польские, литовские, латышские и иные, из царского указа вы должны узнать, что вы неизменно благоденствуете, что над вашей участью царским чиновникам незачем утруждать свои головы.

Как же царь думает помочь крестьянам "некоторых внутренних губерний"? Крестьяне задыхаются от безземелья, а в руках царя и его семьи, в руках казны, в руках монастырей, в руках помещиков находятся безбрежные моря земли; надо бы думать, что царь прикажет нарезать крестьянам новые участки. Послушаем, однако, слова царского рескрипта (т.-е. указа). Царь пишет: "Я нахожу полезным, чтобы особое внимание обращено было на непосредственное упрочение земельного строя крестьян при непременном условии охранения частного землевладения от всяких на него посягательств". Подумайте над этими словами, крестьяне. Царь говорит, что нужно упрочить ваш земельный строй. Какими путями? Прежде всего, скажете вы, нужно возвратить крестьянам ту землю, которую помещики награбили у крестьян, особенно в тех внутренних губерниях, где даже по царскому мнению хозяйство крестьян поколеблено. Но нет! Царь не допускает и мысли о сокращении дворянского землевладения. Еще не указав ни одной меры упрочения вашего земельного строя, царь самым решительным образом заявляет, что не позволит посягнуть на помещичьи владения. У помещиков в руках необходимая крестьянам до зарезу земля. Крестьяне требуют этой земли, ибо иначе им — смерть. Милостивый царь подумал и решил: нужно улучшить поколебленное положение крестьян, но так, чтобы ни один волос не упал с головы дворянина, чтобы ни одна травка помещичьего поля не перешла в собственность мужика. Царь, видите ли, хочет, чтобы овцы были целы и волки сыты. Много было на земле людей помудрее Николая II, да никому еще не удалось решить эту хитрую задачу. Что же предлагает вам царь, кроме охранения помещичьих земель? Царь предписывает Горемыкину, чтобы были выработаны меры, которые облегчили бы крестьянам переселение на предназначенную для сего землю. Это одна милость. Если бы царь сказал: отвести нуждающимся в земле крестьянам для переселений казенные, монастырские, кабинетские и царские земли, это можно было бы понять. Но царь говорит только о тех землях, которые уже и раньше были предназначены для переселений. Какая же тут льгота? Да кто же не знает, что мужику для переселения отводятся большей частью те участки, которых за негодностью не берет себе ни царь, ни чиновник, ни дворянин. Ведь земли для переселений отводятся теми же хищными чиновниками. Редко кому удается устроиться на новом месте. Да и для этого, чтобы подняться, нужны немалые деньги. Есть ли они у вас, крестьяне? Покидай же, нищий мужик, родное пепелище! Переселяйся на песчаник или болото! А потом ходи с посохом по большим дорогам, стучись под чужими окнами да благословляй великую царскую милость.

Дальше царь предписывает принять меры, чтобы облегчить крестьянам покупку земли "при содействии крестьянского банка". Это вторая милость, которая не лучше первой. Крестьянский банк уже достаточно ясно показал, что, несмотря на свое название, он верой и правдой служит не крестьянам, а дворянам. Крестьянский банк покупает помещичьи земли по такой цене, какой никогда не дал бы частный покупатель. В чьих руках крестьянский банк? В руках дворян-чиновников. Они и пользуются казенными, т.-е. собранными с народа деньгами, для того, чтобы у самих себя покупать земли за сумму, какую они назначат. Бывший министр русского двора, а ныне наместник Кавказа, Воронцов-Дашков^*, бывший министр Дурново^* и многие другие чиновники сбыли крестьянскому банку свои имения по ростовщическим ценам, которые, разумеется, совсем недоступны разоренным крестьянам. Богатый крестьянин еще может купить землю при поддержке крестьянского банка, — обезземеленному бедняку, у которого нет своих денег, нет и не будет никакого доступа к щедротам крестьянского банка.

И еще одну милость царь несет крестьянству. В приказе на имя Горемыкина сказано: "Следует приложить заботы к завершению ограничения крестьянских наделов от земель прочих владельцев, дабы тем самым вящим образом утвердить в народном сознании убеждение в неприкосновенности всякой частной собственности". Царь сам заботится о том, чтобы отнять у вас, крестьяне, всякую надежду на его, царскую, помощь. Помещики оттягали у вас всякими нечистыми средствами ту землю, которую отцы и деды ваши своим трудовым потом напоили. Вы судились с помещиками в течение долгих лет, вы посылали в столицу ходоков, вы пытались выкурить хищных дворян красным петухом — теперь царь ясно говорит вам: "Не надейтесь, крестьяне! То, что помещики однажды вырвали у вас при помощи моих дедов-предков, теперь представляет их собственность, а частная собственность помещиков да будет для вас неприкосновенна. Не надейтесь на мою помощь, — говорит вам царь, — ибо я в моем государстве только первый дворянин: помещичья корысть — моя корысть, и помещичий убыток — мой убыток!" Во многих деревнях бродят слухи, будто царь решил после окончания войны передать крестьянам все помещичьи земли. Не надейтесь на это, говорит вам царь, помещичья земля неприкосновенна. Земля будет отведена только тем вашим сыновьям и братьям, которых я угнал на войну; в далекой Манчжурии им нарезают теперь солдатскими лопатами ровно столько земли, сколько нужно для братской могилы.