Том 2. Драматические произведения

Толстой Алексей Константинович

Шуйский

Ему и книги в руки. Он старше всех. Голов там больно много. Не прогневись, великий государь, За простоту, дозволь мне слово молвить.

Борис

Скажи.

Шуйский

Когда б ты захотел туда Поехать сам — все снял бы как рукою.

Борис

А вам Москву оставить? Знаем это. Нет, оставлять Москву царю не час. Придумай

лучше.

Шуйский

А не то еще Вот что, пожалуй: вдовая царица, Димитриева мать, теперь на Выксе, Пострижена сидит. Ее бы, царь, Ты выписал. Пускай перед народом Свидетельствует крестно, что Димитрий Во гробе спит.

Борис

Послать за ней! Но долог До Выксы путь. Восстановить покорность Мы здесь должны. Пример я над иными Уж показал. Что? Утихают толки?

Шуйский

Нет, государь. Уж и не знаешь, право, Кого хватать, кого не трогать? Все Одно наладили. Куда ни сунься, Все та же песня: царь Борис хотел-де Димитрия-царевича известь, Но Божиим он спасся неким чудом И будет скоро…

Борис

Рвать им языки! Иль устрашить тем думают меня, Что много их? Но если б сотни тысяч Меня в глаза убийцей называли — Их всех молчать и предо мной смириться Заставлю я! Меня царем Иваном Они зовут? Так я ж его не в шутку Напомню им! Меня винят упорно — Так я ж упорно буду их казнить! Увидим, кто из нас устанет прежде!

Дом Федора Никитича Романова

Федор Никитич, Александр Никитич, князь Сицкий, князь Репнин и князь Черкасский за столом.

Федор Никитич

(наливая им вина)

Ну, гости дорогие, перед сном — По чарочке! Во здравье государя!

Черкасский

Которого?

Федор Никитич

Ну, вот еще! Вестимо, Законного!

Черкасский

Не осуди, боярин, Не разберешь. Разымчиво уж больно Твое вино.

Сицкий

Законному царю Мы служим все, да только не умеем По имени назвать.

Александр Никитич

А коли так — И называть не нужно. Про себя Его пусть каждый разумеет. Нуте ж: Во здравие царя и государя Всея Руси!

Черкасский

Храни его Господь!

Репнин

Дай всякого врага и супостата Под нозе покорить!

Сицкий

А уж немало Он

покорил.

Черкасский

Ты о татарах, что ли?

Репнин

Аль, может, о татарине?

Сицкий

Нет, этот Еще крепок.

Александр Никитич

Чернигов, слышно, взят.

Федор Никитич

Еще по чарочке!

Все

Про государя!

Входит Шуйский.

Шуйский

Челом, бояре, вам! Чью пьете чару?

Федор Никитич

Царя и государя, князь Василий Иванович. На, выпей!

Шуйский

Эх, Феодор Никитич, чай, указ-то государев Ты позабыл? Не так, бояре, пьете.

(Подымает чару.)

«Великому, избранному от Бога, Им чтимому и им превознесенну, И скифетры полночныя страны Самодержащему царю Борису, С царицею, с царевичем его И всеми дома царского ветвями, Мы, сущие в палате сей, воздвигли, В душевное спасенье и во здравье Телесное, сию с молитвой чашу. Чтоб славилось от моря и до моря И до конец вселенныя его Пресветлое, царя Бориса, имя, На честь ему, а русским славным царствам На прибавленье; чтобы государи Послушливо ему служили все И все бы трепетали посеченья Его меча; на нас же, на рабех Величества его, чтоб без урыву Щедрот лилися реки неоскудно От милосердия его пучины И разума!» Ух, утомился. Вот, Бояре, как указано нам пить.

(Не пьет, а ставит чару на стол.)

Федор Никитич

Уж больно кудревато, не запомнишь.

Шуйский

Я выдолбил.

Репнин

Не все его меча, Кажись, трепещут.

Сицкий

Да и не на всех Его щедроты льются.

Черкасский

Исчерпал Пучину милосердия.

Федор Никитич

(к Шуйскому)

Ты с Верьху?

Шуйский

Был на Верьху.

Федор Никитич

Ну, что ж?

Шуйский

Все слава Богу. Рвать языки велел.