Том 2. Драматургия. Проза

Гумилев Николай Степанович

Еще бы, Сознаться всем не легко.

В это время Актеон поднимается, протягивает руки к Диане и говорит, восторженно, как в бреду.

Актеон

Я знал, что она придет, Я знал, что я тоже бог, И мне лишь губ этих мед, Иного я пить не мог. И мне снега этих рук, Алмазы светлых очей, И мне этот сладкий звук Ее неспешных речей. Отец мой не смертный… Мать, Наверно любил Зевес И

сыну решил он дать Женой усладу небес. Большие звезды горят, Земная печаль — как дым, Я знаю, я стал крылат, Мой лук, он стал золотым. Поднимает свой лук, тот ломается и падает с сухим треском. Актеон смотрит на него с удивлением.

Крокале

Подруги, человек!

Ранис

Скорей, Стеною станем вкруг богини И бедной наготой своей Прикроем вечные святыни.

Крокале

Дерзкий!

Хиале

Я изнемогаю, От стыда горя… Кто это?

Ранис

Его я знаю, Кадма сын, царя.

Диана

Нет, ты ошиблась, Ранис, то не сын благородного Кадма, Смертный не может зреть светлой моей наготы.

(К Актеону)

Будь, чем ты должен быть!

(Актеон откидывается и, когда выпрямляется, видно, что у него голова оленя).

Успокойтесь, смотрите, подруги, Это — добыча стрелы, это — пугливый олень,

(Исчезает вместе с нимфами)

Актеон (один, озирается чутко и неловко)

Кажется, здесь были люди. А какая вкусная трава, Какая холодная вода, Мне хочется здесь пастись. Но что я говорю? Я человек, я Актеон… Нет, я олень, только олень, Иль это сонные чары?

Появляются странные существа с собачьими головами. Актеон мечется в ужасе, они набегают на него.

Первый (вкрадчиво и зловеще)

Ты помнишь пламенные губы, Перед тобой они, гляди, Прильни, целуй, кусай их грубо…

Актеон

О, пощади, о, пощади!

Второй (так же)

Ты помнишь грудь, как плод созрелый, Перед тобой она, гляди, Сожми ее рукою смелой…

Актеон

О, пощади, о, пощади!

Третий (так же)

Ты помнишь ослабевший пояс, Перед

тобою он, гляди, Сорви его, не беспокоясь…

Актеон

О, пощади, о, пощади!

Все трое (вместе)

Беги, сок жил твоих отравлен, Но ты склоняешься, дрожишь, Ты нашей воле предоставлен И никуда не убежишь.

Актеон мечется еще немного, потом падает, остальные разбегаются. Немного погодя входят Эхион и Агава.

Агава (зовет)

Сыночек, сыночек, иди с нами, В доме тепло, а здесь сыро.

(Замечает лежащего, наклоняется к нему и отшатывается)

А сыночек-то в шерсти и с рогами, Хуже самого последнего сатира.

Дитя Аллаха

Картина первая

Пустыня. Закат солнца.

Дервиш (молится)

Благословен Аллах, создавший Солнцеворот с зимой и летом И в мраке ночи указавший Пути планетам и кометам, Как блещет звездная дорога, Где для проворного стрельца Он выпускает козерога, Овна и тучного тельца! Велик Аллах, создавший сушу И океан вокруг создавший, Мою колеблемую душу Соблазнами не искушавший, Я стар, я беден, я незнатен, Но я люблю тебя, Аллах, И мне не виден, мне не внятен Мир, утопающий в грехах.

Пери (входит)

Ты — дервиш, первый в нашей вере? Ты сыплешь мудрость, как цветы?

Дервиш

А кто ты, девушка?

Пери

Я — Пери.

Дервиш

Небесная, откуда ты?

Пери

Я, пролетая летом птицы За самой дальней из планет, Нашла подкову кобылицы, Которой правил Магомет.

Дервиш

Стопы твои за то целую! Да будет жизнь твоя светла!

Пери

Я ту подкову золотую Аллаху верно отнесла И так сказала: «Я упрямо, Творец, молю у ног твоих — Пусти меня к сынам Адама, Стать милой лучшего из них» И сделал он меня свободной, Но, чтобы не ошиблась я, Дана звездою путеводной Мне мудрость дивная твоя. Все семь небес и все четыре Стихии ведомы тебе: Скажи, кто первый в этом мире, Да вверюсь я его судьбе.