Том 2. Лорд Тилбери и другие
Шрифт:
— Удивительно, что вы так сказали, — заметил мистер Параден.
— Ничуть. — Профессор мягко улыбнулся. — Мой психологический опыт редко меня подводит. А что вас удивило? Должен ли я понимать, что вы уже подметили какие-то признаки?
— Да. Поверите ли, Эпплби, но, кроме еды, Гораций интересуется только библиотекой.
Профессор деликатно кашлянул и отрешенно поглядел в потолок.
— Вот как! — мягко выговорил он.
— Постоянно крутится здесь, спрашивает, какие книги самые редкие, да какие самые ценные.
— Проблеск
— Меня это слегка обнадеживает.
— Я с самого начала верил в Горация, — сказал профессор. — И не ошибся.
— Возможно, после двух лет в английской школе…
— Что?! — вскричал профессор Эпплби.
Мгновение назад казалось, что его просветленное спокойствие несокрушимо, однако сейчас он подался вперед и с тревогой уставился на собеседника. Челюсть у него отвисла, белоснежная борода возбужденно тряслась.
— Вы отправляете Горация в Англию? — выдохнул он.
— Беру с собой, — поправил мистер Параден. — Я отплываю через несколько дней. Давно обещал погостить у старого друга, Синклера Хэммонда. Прихвачу Горация, отдам в школу. Может быть, в Винчестер. Там учился Хэммонд.
— Разумно ли это? Не слишком ли опасно?
— Я решил, — сказал мистер Параден с тем воинственным раздражением, которое частенько задевало его родственников.
Профессор Эпплби с явным недовольством потянул себя за бороду. Мистер Параден на мгновение удивился, чего тот так убивается.
— Да разве там образование! Все пишут, что оно слишком поверхностно, слишком механистично. Почитайте современные английские романы…
Мистера Парадена передернуло.
— Я не читаю романов! — сказал он.
— И опять-таки, поездка в Англию… Вы не боитесь оставить без присмотра свои книги?
Мистер Параден довольно хохотнул; собеседнику этот смех показался заупокойным звоном.
— Можно подумать, я никогда не выхожу из дома. Я все время в дороге. Мы с вами и познакомились в поезде. А если вы думаете, что книги остаются без присмотра, попробуйте взломать стальные ставни. Или дверь. Эта библиотека — сейф.
— Да уж… — печально произнес профессор.
— К тому же книги застрахованы, а самые ценные я возьму с собой.
— Вот как? — Профессор Эпплби вздрогнул, словно его пальцы нашарили в бороде змею. — С собой, говорите?
— Да. Хэммонд — библиофил. Он обрадуется им, как своим собственным.
— Неужели? — Профессор просветлел, словно летнее небо, когда солнышко выглянет из-за тучки.
— Да, редкий человек. Ни тени ревности.
— Замечательно!
— Вам бы он понравился.
— Наверняка… В Англии вы, безусловно, поместите книги в банк?
— Зачем? Книги — не бриллианты. Никто не знает, сколько они стоят. Воришка, если и заберется к Хэммонду, не додумается прихватить стопку потрепанных книг.
— Верно. Верно.
— Я положу их в обычный чемодан,
— Очень мудро…. Ах, — сказал профессор, оборачиваясь, — вот и наш юный друг. Здравствуй, Гораций.
— Привет, — сказал юный друг.
Профессор Эпплби взглянул на часы.
— Господи, я заговорился, пора идти. Только-только успеваю на поезд. Может быть, вы позволите мальчику вместо урока проводить меня на станцию? Спасибо. Беги за шляпой, Гораций. Мы спешим.
Однако за дверью он торопиться не стал, а двинулся медленно, словно человек, страдающий от мозолей.
— Очень удачно, что я заехал, — возбужденно обратился он к спутнику. — Знаешь, что случилось? Старому жуку не сидится на месте. Везет тебя в Англию.
Гораций застыл, ошеломленный не меньше, чем прежде профессор.
— В Англию? Зачем?
— В школу отдать.
— Меня?!
— Тебя.
— Окосеть можно! — возмущенно вскричал Гораций. — Усыновил, называется! Надо ж было так влипнуть! Здесь-то жуть, все дергают, заставляют учить французский, но я хоть знаю, что сбегу. В школу! — Он решительно нахмурился. — Нет, дудки! Не пойду в школу, и в Англию не поеду…
— Заткнись, — оборвал его профессор. — Если ты дашь мне вставить слово, я тебе все скажу. Ни в какую школу ты не пойдешь. Старик едет в Англию к приятелю. Тот тоже свихнулся на книжках. Вот он и повезет ему лучшее. Прихватишь их и слиняешь. Они у него будут в чемодане, в спальне.
— Как же, жди! — возразил Гораций. — Оставит он их в чемодане! Да он над ними трясется, будто они золотые.
— Говорю, оставит. Сам мне сказал. Думает, никто за ними не полезет. Кому лезть-то? Форточнику, что ли? Зачем ему книжки?
— Верно, — согласился Гораций.
— Я пришлю Джо, вы все обговорите.
— Идет, — согласился Гораций. — Ух ты, какая классная!
Замечание это вызвала светловолосая девушка с мальчишеской фигурой, которая устало брела от станции. Пока она проходила мимо, Гораций успел придирчиво ее оглядеть, и настолько утвердился в своем мнении, что так и остался стоять с разинутым ртом, глядя ей вслед, за что в воспитательных целях получил подзатыльник.
— Некогда на девок пялиться, — сказал профессор Эпплби тоном малого пророка, обличающего людские грехи. — Ты слушай, что тебе говорят, и мотай на извилину.
— Ладно, ладно. — сказал Гораций.
Девушка, которая так понравилась Горацию, дошла до владений мистера Парадена и, миновав ворота, двинулась к дому. Дорога была ей знакома. Она сама удивлялась, до чего отчетливо помнит все мелкие приметы местности. Вот старая, крытая дранкой крыша, вот окошко комнаты, где она жила, прудик за деревьями. При виде воды глаза ее затуманились, дыхание сперло. Две пляжные кабинки, мостик — все, как столетия назад, когда она была шестнадцатилетней, тощей и веснушчатой.