Том 2. Лорд Тилбери и другие
Шрифт:
В делах людских бывают приливы и отливы, и важно не упустить прилив. Билл чувствовал, что его время пришло. Ни разу за прошлый год ему не представлялось такого удачного случая объясниться, и могут пройти месяцы, прежде чем подвернется следующий. Билл — не из тех речистых молодцов, которым ничего не стоит завести разговор о чувствах где и когда угодно. Чтоб нырнуть, ему нужен толчок. Хотя под ложечкой неприятно сосало, как четыре года назад, когда он со сборной Гарварда вышел на Йельский стадион, он собрался с духом и мужественно ринулся вперед.
— Мисс Кокер… я… так сказать… другими словами… как бы вы отнеслись…
Он
— Я знаю… не подумайте, что я… я вполне отдаю себе отчет… вполне возможно, что… если бы вы…
По-прежнему не так внятно, как хотелось бы. Он дважды сглотнул и попробовал зайти с другого боку.
— Послушайте, — сказал он. — Согласны ли вы стать моей женой?
Мисс Кокер и бровью не повела. Надо понимать, такие разговоры были ей не впервой.
— Вообще-то, — сказала она, — я не ожидала.
Билл тоже. Дерзкие слова еще звенели в его ушах, и он с трудом верил, что осмелился их произнести. Однако они прозвучали, и поздно подбирать другие. Он смотрел на мисс Кокер оторопело, но с надеждой.
— Сейчас я не могу ответить ничего определенного.
— Да, да, конечно.
— Лучше повторите свой вопрос, когда привезете Джадди здоровым и окрепшим.
Предположение, что Джадди — хрупкий инвалид, на которого и дышать-то страшно, не вполне вязалось с образом Джадсона — заводилы на вчерашнем пиру, однако Билл промолчал. Какая разница? Главное, мисс Кокер не отвергла его, Билла, с презрением и не приказала челядинцам вышвырнуть его вон.
— А пока не будем к этому возвращаться, да?
— Да, — покорно отвечал Билл.
— Когда вы могли бы выехать на рыбалку? — спросила мисс Кокер, которая унаследовала от отца умение ради дела забывать о чувствах. — Прямо сейчас?
— Завтра, если скажете, — обреченно произнес Билл.
Он смутно догадывался, что новые обязательства помешают ему завтра же взять под опеку дядюшкину целлюлозно-бумажную компанию. Ну и что? С минуту он купался в лучах обворожительнейшей из улыбок, потом вспомнил, что у него есть просьба. Улыбка была та же, что и на лучшей из фотографий — третьей слева на каминной полке.
— Я не знаю, — промямлил он. — Я хочу сказать… Как бы вы отнеслись… Как вы думаете… Я вот к чему, нет ли у вас случайно фотографии, которую вы согласились бы подарить?
— Конечно, есть, — тепло отвечала Алиса.
— Я так давно об этом мечтаю, — сказал Билл.
Библиотека мистера Кули Парадена в Вестбери, Лонг-Айленд, славится на весь мир — говорим так уверенно, потому что статьи о ней помещают такие географически далекие издания, как «Атлантик Монтли», «Квотерли Ревю» и «Меркюр де Пари». Всякий библиофил, попав сюда, начинает бегать кругами, принюхиваться, приглядываться и взволнованно повизгивать, словно пес, учуявший разом сотни волнующих запахов. По стенам тянутся полки, уставленные томами, томиками и томищами — рядом с книгой-великаном примостился упитанный карлик, с ними соседствует вроде бы книжка, а на самом деле — коробочка, а в ней книжка. Зрелище это действует на посвященных как самый сильный наркотик.
Билл, впрочем, воспринимал его гораздо спокойнее. Он приехал в три пополудни. В библиотеку его проводил Робертс, сказавший, что хозяин скоро освободится и просит подождать. Билл сразу шагнул
У пейзажа был только один изъян. Зеленую гладь газона, как с отвращением увидел Билл, портили невесть откуда взявшиеся людишки. Биллу хотелось созерцать Природу и, созерцая, отрешенно грезить об Алисе Кокер. Белобородый старик и мальчик в коротких штанишках ему мешали. Эти две кляксы бродили по ближайшей лужайке и портили весь вид. Впрочем, тут они повернули к дому и скрылись в зарослях ракитника. На Билла вновь снизошел мир. Теперь он без помех отдался мыслям об Алисе Кокер.
Мысли эти вызывали в нем кипучее возбуждение, сродни — только гораздо чище — тому, что наступило после третьего крепкого коктейля, смешанного щедрой рукой Джадсона на вчерашней прискорбной вечеринке. Кто бы поверил! Он отбросил робость и сделал-таки предложение! Невероятно! Нет, невероятно другое — благосклонность, с которой его выслушали. Вот это и впрямь чудо из чудес. Разумеется, она не связала себя помолвкой, но что с того? Она практически пообещала, что станет его, когда он, словно рыцари встарь, исполнит назначенный подвиг. О, благородство! О, страсть! О, жар!
Его размышления прервал скрип открывающейся двери.
— Мистер Джаспер Дайли, — сказал голос Робертса. Из-за своей шторы Билл услышал ехидное фырканье.
— Чего ради объявлять меня, любезнейший? Здесь никого нет.
— Минуту назад здесь был мистер Вест, сэр.
— Да? Зачем его сюда принесло?
Билл вышел из укрытия.
— Здравствуй, дядя Джаспер, — сказал он, тщетно пытаясь выдавить из себя хоть немного приветливости. После того что произошло сегодня между ним и Совестью, он не мог смотреть на дядю Джаспера без содрогания. Мысль, что его сравнили с этим жадным сморчком, резала, как нож.
— А, это ты, — проворчал дядя Джаспер, шаря по библиотеке водянистыми змеиными глазами.
— Мистер Параден сейчас занят, сэр, — сказал Роберт. — Он скоро подойдет. Принести коктейль, сэр?
— В рот не беру эту гадость, — сказал дядя Джаспер и повернулся к Биллу. — А ты тут зачем?
— Утром позвонил Робертс и сказал, что дядя Кули хочет меня видеть.
— Да? Странно. Вчера я получил телеграмму такого же содержания.
— Вот как? — с отсутствующим видом произнес Билл и стал смотреть на книжные полки. Он не сноб, а таракан — тоже Божья тварь, но неприлично человеку, который только что вышел от божественной Алисы Кокер, опускаться до разговора с таким ничтожеством.
Однако на этом его напасти не кончились.
— Миссис Параден-Керби, — объявил Робертс в дверях.
Час от часу не легче. Редко кто мог вынести кузину Эвелину. Грузная громогласная женщина на пятом десятке, с глазами, как голубая глазунья, она так и не смогла отказаться от сюсюканья, которым в юные годы обольщала сверстников.
— Ой-ой-ой, сколько огромненьких стареньких книжечек, — сказала кузина Эвелина, обращаясь, очевидно, к пушистой болонке, которую держала на руках. — Вилличка-песичка будет паинькой и не станет грызть книжечки, и, может быть, добренький дядюшка Кули даст ему кусочек тортика.