Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане (с илл.)
Шрифт:
— Увы, это была только протестующая угроза!
— Нет, не угроза, а крик возмущения, крик негодования и протест! — сказала молодая женщина.
— Что же особенного в этом письме? — спросил адмирал.
— Вот, читайте! — сказала госпожа Прево-Лемер, взяв из резного ящичка, стоявшего на столе, вскрытый конверт и протянув его гостю.
Это было письмо Эдмона, написанное им перед его отъездом в Новую Каледонию.
Адмирал Ле Хелло прочел его:
Господину Жюлю Прево-Лемеру, в Париже.
Я вам
— Ну, что же вы хотите, — как бы извиняя и оправдывая Бартеса, сказал адмирал. — Когда человека безвинно ссылают на каторгу, то естественно, что он возмущается… что нравственные муки озлобляют его… Но я знаю Бартеса: он рыцарь и благородный человек; когда он узнает, что вы были обмануты, введены в заблуждение, он забудет и простит!
— А пересмотр дела разве возможен при отсутствии главного лица?
— Да, если воры будут отысканы.
— Ну, если так, то я сумею исполнить свой долг, как бы тяжел он ни был, но только пускай спешат… быть может, уже через несколько дней будет поздно!
Мадам Прево-Лемер и ее дочь, несмотря на все свои усилия, не могли сдержать хлынувших у них из глаз слез.
— Гром и молния! — пробормотал про себя адмирал, сам растроганный до слез. — И против этих-то людей Бартес хочет дать волю своему чувству мести!.. Нет, нет, этого допустить нельзя! — И он поспешил удалиться, чтобы не дать заметить охватившего его волнения, с которым он не в силах был совладать.
— Ну вот, господин Прево-Лемер поддался моим доводам, а теперь очередь за Бартесом! — И уважаемый адмирал направился, бодрый и счастливый, в Гранд-Отель. Но прежде чем славному моряку удалось вступить в переговоры с Эдмоном Бартесом, все его труды и все то, чего он добился у больного банкира, было уже отчасти уничтожено влиянием его родственника, бывшего председателем суда в Нумеа, а ныне прокурором в Париже.
Что же привело этого господина в дом его родственника, простая ли случайность или желание узнать какие-нибудь новости?
Ни то ни другое. Париж — это, без сомнения, город, где лучше всего можно укрыться, но с другой стороны, нигде лучше, чем в Париже, нельзя наводить справки о том, что вас интересует.
После обычных приветствий прокурор попросил, чтобы его оставили наедине с больным.
— Скажите, пожалуйста, был у вас кто-нибудь по делу, относящемуся к вашему бывшему кассиру Бартесу? — спросил он.
— Да, адмирал Ле Хелло только что вышел отсюда. Он говорил мне о возможности пересмотра этого дела и просил меня дать показания в пользу Бартеса и его невиновности, так как настоящий виновник должен быть обнаружен в самом ближайшем времени.
— Ну и, конечно, вы обещали?
— Мог ли я не обещать этого, особенно, если Бартес действительно невиновен!
В ответ на это прокурор с полным убеждением и присущим ему красноречием стал вызывать
— Во всем этом деле какую роль играет адмирал Ле Хелло?
— Он один искренне убежден в невинности Бартеса, — сказал главный прокурор, — и он просит за него в интересах справедливости. Вы сами знаете, что этот Эдмон Бартес обладает способностью производить прямо чарующее впечатление на всех, кто его не близко знает. Так он очаровал и адмирала, который теперь считает для себя долгом чести встать на его защиту.
— Но ведь виновные будут указаны!
— Это просто одно воображение, одно желание со стороны Бартеса отомстить во что бы то ни стало за свое осуждение; в настоящее время Бартес во Франции; мало того, в самом Париже!
— В Париже?!
— Да, меня об этом уведомили всего лишь несколько часов тому назад, и я хочу принять все меры, чтобы защитить вас от этого отъявленного мошенника. Он поклялся погубить всех, кто только носит имя Прево-Лемера. Но он встретит меня на страже чести моей фамилии. Я устрою так хорошо защиту, что он вынужден будет признать свое бессилие, и тогда мы обуздаем его решимость, наложив на него наказание еще более тяжелое, чем первое!
Старый банкир поблагодарил своего племянника и поклялся, что не даст себя одурачить никому.
— Ни даже госпоже Прево-Лемер, ни даже жене Жюля Сегена? — спросил юрист.
— Да, впрочем, если они узнают, как недостоин этот человек их сожаления и их великодушия, когда не будут более сомневаться в его виновности, то сами перестанут его защищать!
Таким образом, обещав друг другу содействие, дядюшка и племянник расстались, условившись предварительно созвать вечером на семейный совет Жюля Сегена и Альбера, чтобы обсудить новое положение дела, созданное возвращением Бартеса на родину и его решимостью снова возбудить борьбу за свою репутацию, руководствуясь, главным образом, желанием покрыть позором своих обвинителей.
VI
МЕЖДУ ТЕМ ГРОЛЯР НЕ ТЕРЯЛ ВРЕМЕНИ. Ему удалось не только познакомиться с Альбером Прево-Лемером, но даже втереться в его доверие.
Мотаясь по всем трактирам и другим подобным заведениям, пользующимся дурной славой, где постоянно можно было встретить Альбера, напиваясь с ним вместе и проигрывая ему почти каждый вечер более или менее порядочную сумму, дон Хосе Трухильо завоевал себе не только симпатию, но и уважение прокутившегося и совершенно сбившегося с пути Альбера Прево-Лемера, нимало не подозревавшего в этом плантаторе с острова Куба старого сыщика Гроляра.