Том 2. Повести и рассказы 1848-1852
Шрифт:
— Милостивый государь, милостивый государь! — закричал Иван Андреевич, похолодев от испуга. — Будьте уверены, что и я тоже дома, а теперь в первый раз; но, боже мой, я вижу, что вы меня знаете. Кто вы такой, молодой человек? скажите мне тотчас же, умоляю вас из бескорыстной дружбы, кто вы таков?
— Послушайте! я употреблю насилие…
— Но позвольте, позвольте вам рассказать, милостивый государь, позвольте вам объяснить всё это скверно дело…
— Никаких
— Но я не могу же…
Под кроватью последовала легкая борьба, и Иван Андреевич умолк.
— Душенька! что-то здесь как будто коты шепчутся?
— Какие коты? Чего вы не выдумаете? Очевидно, что супруга не знала, о чем разговаривать с своим мужем. Она была так поражена, что еще не могла опомниться. Теперь же она вздрогнула и подняла ушки.
— Какие коты?
— Коты, душенька. Я намедни прихожу, сидит Васька у меня в кабинете, шю-шю-шю! и шепчет. Я ему: что ты, Васенька? а он опять: шю-шю-шю! И так как будто всё шепчет. Я и думаю: ах, отцы мои! уж не о смерти ли он мне нашептывает?
— Какие глупости вы говорите сегодня! Стыдитесь, пожалуйста.
— Ну, ничего; не сердись, душенька; я вижу, тебе неприятно, что я умру, не сердись; я только так говорю А ты бы, душенька, стала раздеваться и спать легла, а я бы здесь посидел, пока ты ложиться будешь.
— Ради бога, полноте; после…
— Ну, не сердись, не сердись! Только, право, здесь как будто мыши.
— Ну вот, то коты, то мыши! Право, я не знаю, что с вами делается.
— Ну, я ничего, я ни… кхи! я ничего, кхи-кхи-кхи-кхи! ах, боже ты мой! кхи!
— Слышите, вы так возитесь, что и он услыхал, — прошептал молодой человек.
— Но если б вы знали, что со мной делается. У мед носом кровь идет.
— Пусть идет, молчите; подождите, когда он уйдет.
— Молодой человек, но вникните в мое положение; ведь я не знаю, с кем я лежу.
— Да легче вам от этого будет, что ли? Ведь я не интересуюсь знать вашу фамилию. Ну, как ваша фамилия?
— Нет, зачем же фамилию… Я только интересуюсь объяснить, каким бессмысленным образом…
— Тсс… он опять говорит.
— Право, душенька, шепчутся.
— Да нет же; это у тебя вата в ушах дурно лежит.
— Ах, по поводу ваты. Знаешь ли, тут, наверху… кхи-кхи! наверху, кхи-кхи-кхи! — и т. д.
— Наверху! — прошептал молодой человек. — Ах, черт! А я думал, что это последний этаж; да разве это второй?
— Молодой человек, — прошептал, встрепенувшись, Иван Андреевич, — что вы говорите? ради бога, почему это вас интересует? И я думал, что это последний этаж. Ради бога, разве здесь еще
— Право, кто-то ворочается, — сказал старик, переставший наконец кашлять…
— Тсс! слышите! — прошептал молодой человек, сдавив обе руки Ивана Андреевича.
— Милостивый государь, вы держите мои руки в насилии. Пустите меня.
— Тсс…
Последовала легкая борьба, и потом опять наступило молчание.
— Так вот я и встречаю хорошенькую… — начал старик.
— Как, хорошенькую? — перебила жена.
— Да ведь вот… говорил прежде я, что встретил хорошенькую даму на лестнице, или я пропустил? У меня ведь память слаба. Это зверобой… кхи!
— Что?
— Зверобой пить надо: говорят, лучше будет… кхи-кхи-кхи! лучше будет!
— Это вы его перебили, — проговорил молодой человек, опять заскрежетав зубами.
— Ты говорил, что встретил сегодня хорошенькую какую-то? — спросила жена.
— А?
— Хорошенькую встретил?
— Кто такой?
— Да ты?
— Я-то? Когда? Да, бишь!..
— Наконец-то? экая мумия! Ну, — прошептал молодой человек, мысленно погоняя забывчивого старичка.
— Милостивый государь! я трепещу от ужаса. Боже мой! что я слышу? Это как вчера; решительно как вчера!..
— Тсс.
— Да, да, да! вспомнил: преплутовочка! Глазенки такие… в голубой шляпке…
— В голубой шляпке! Ай, ай!
— Это она! У ней есть голубая шляпка. Боже мой! — закричал Иван Андреич…
— Она? кто она? — прошептал молодой человек, стиснув руки Ивана Андреевича.
— Тсс! — сделал в свою очередь Иван Андреевич. — Он говорит.
— Ах, боже мой! боже мой!
— Ну, да, впрочем, у кого ж нет голубой шляпки… ну!
— И такая плутовка! — продолжал старик. — Она тут к каким-то знакомым приходит. Всё глазки делает. А к тем знакомым тоже ходят знакомые…
— Фу! как это скучно, — перебила дама, — помилуй, чем ты интересуешься?
— Ну, хорошо, ну, ну! не сердись! — возразил старичок нараспев. — Ну, я не буду говорить, коль ты не желаешь. Ты что-то не в духе сегодня…
— Да вы как же сюда попали? — заговорил молодой человек…
— А, видите, видите! вот вы теперь интересуетесь, а прежде не хотели и слушать!
— Ну, да ведь мне всё равно! не говорите, пожалуйста! Ах, черт возьми, какая история!
— Молодой человек, не сердитесь; я не знаю, что говорю; это я так; я только хотел сказать, что тут, верно, что-нибудь недаром, что вы принимаете участие… Но кто вы, молодой человек? Я вижу, вы незнакомец; но кто же вы, незнакомец? Боже, я не знаю, что говорю!