Том 2. Повести, рассказы, фронтовые очерки
Шрифт:
Старуха (сердито). Ты, прохожий, молись тихо. Ты скромно молись. А то, как бык, рявкаешь. Пустой ты, я на тебя посмотрю, человек. Так… все зря суетишься. (Смотрит на то, как прохожий вынул из сумки длинную веревку и старательно завязывает петлю.) Ну почто ты, скажи, из мешка веревку вытягнул? Здесь не лабаз, не чердак, а церьква. Место тихое. Ой, смотри, если ты что плохое задумал! На том свете взыщется. (Показывает на стену.) Глянь-ка, как они, черти,
Прохожий. Бабуся!
Старуха. Ну!
Прохожий. Сделай божескую милость! Да помолчи хоть немного! Здесь не базар, а церьква. Место тихое. А ты тарахтишь, как сорока (показывает на мужика), вон человеку спать мешаешь. (Взял веревку и ушел куда-то в глубь церкви.)
Старуха (дергает сонного мужика). Василий, а Василий!
Мужик (сквозь сон). Ну!
Старуха. Пойди, Василий, глянь на прохожего.
Мужик. А что на него глядеть? Не картина.
Старуха. А он, Василий, не в себе, что ли? Все ходит, ходит, а сам этак руками… руками. Вот теперь веревку из мешка вытягнул, петлю завязал и ушел. Как бы думаю, греха не было: еще возьмет да в храме и удавится.
Мужик (равнодушно). Пусть давится. Все равно хорошего житья нету. (Трогает себя за плечо.) Эк офицер меня нагайкой срезал! (Опускает голову.) Спи, баба! Заря близко. (Лег.)
Старуха (встала и подошла к окошку). И то светает! (Смотрит.) Батюшки, а солдаты-то, солдаты! Коней ведут… седлают… запрягают!.. Унеси ты, господи, эту нечистую силу! (Отошла. Стала на колени и молится.)
Издалека слышно ржание коней, негромкие голоса. Молится старуха, наклоняя лоб до пола, а в это время сверху на веревке тихо опускается к полу пулемет. Стукнул пулемет об пол — глянула бабка, ахнула, кинулась к мужику и будит его. Быстро с наганом в левой руке и с двумя коробками лент в правой входит прохожий.
Прохожий. Отползите в угол! Ну, дальше… — дальше… Сидеть смирно! (Отцепил пулемет, поднимает его и ставит на аналой к подоконнику. Навел, прицелился.)
Старуха (тихо). Василий! Да что же это такое?
Мужик. Сошествие пресвятого пулемета с небес на землю. Терпи, баба, сейчас стрельба будет.
Резкий стук приклада в дверь. Прохожий кидается к двери.
Голос. Отворите, проклятые! Зачем заперлись?
Прохожий. Сейчас, господин солдат! Засов заело. (Хватает
Голос. Отвори, говорю! Ну, держись!
За дверью внезапный выстрел. Прохожий падает. Он лежит на полу, в руках его наган. Он пробует встать и не может. В дверь стучатся.
Прохожий (мужику). Встань и подойди к окну!
Мужик. Не пойду!
Прохожий направляет на мужика наган.
(Нехотя.) Ну, подошел!
Прохожий. Что видно?
Мужик. Стоят в строю возле ограды солдаты… Вот офицер вышел.
Прохожий. Пора! (Рванулся к пулемету. Не может. Упал.)
Мужик. Вот офицеру коня подводят. Сейчас и все, видать, на коней вскочат!
Прохожий (мужику). Послушай! Возьми… подведи, подтащи меня к пулемету.
Мужик. Не буду! Да и что с тебя толку! (Упрямо.) Не буду!
Из-за окна команда: «По коням!..»
Прохожий. Так… бей же! Бей тогда сам, коли не будешь!..
Мужик (резко пригнувшись к пулемету). А вот бить их я всегда буду! (Обернулся.) Стой, баба, на подаче, вторым номером! (Прицелился.) Ну… теперь все, как на ладони.
Треск пулемета. Занавес закрывается и через недолгое время опять открывается. Мужик у пулемета. Старуха в одной руке держит коробку с пулеметной лентой, другой крестится. За окном шум, одиночные выстрелы.
Мужик. Все, баба! Вот они и ворвались, партизаны. Теперь и закурить можно.
Старуха (яростно сует ему коробку с лентой). Вот еще храм табачищем поганить! Да ты стреляй! Нашел тоже курить место!
Мужик. Не в кого, баба! Чисто, как после сенокоса. А где какой клок остался, так Партизаны саблями подровняют.
Стук в дверь.
Кого надо? Служба кончилась.
Голоса. Отворяй! Свои! Партизаны Дубова!
Мужик отодвигает засов. Входит сам Дубов, с ним еще несколько человек. Дубов бросается к прохожему.
Дубов. Семен! Убит!
Прохожий (поднимая голову). Ранен…
Дубов. Голова цела! Сердце на месте! Эй, там! Кричи фельдшера!
Входит фельдшер, наклоняется над раненым.
Мужик (одному из партизан, показывая на прохожего). А это кто же за человек будет?