Том 2. Рассказы 1889-1903

Короленко Владимир Галактионович

После публикации рассказа в журнале в редакцию пришел чиновник Алабин и, угрожая автору и редакции, потребовал опровержения. Об этом сообщил писателю соредактор журнала С. Н. Кривенко. Короленко ответил: «Вы пишете, что г. Алабин очень огорчен и взволнован. По человечеству мне очень жаль, но помочь я тут не могу: нельзя убивать людей и после того оставаться всю жизнь спокойным и неприкосновенным. Вы намерены напечатать в журнале, что рассказ мой — по характеру художественное произведение и что не следует видеть в нем обличительную корреспонденцию. По-моему, и этого слишком много. Характер рассказа очевиден, и все внешние черты не совпадают с чертами г. Алабина: фамилия другая, самарский дворянин сделан карымом, то есть полуинородцем, чиновник превращен в казацкого хорунжего, наконец все приписано сумасшествию, тогда как в действительности — убитый лежит в земле, а г. Алабин спокойно занимает в Петербурге положение, подобающее здравомыслящему

человеку. Чего же еще? Вы хотите, чтобы я еще лично написал г-ну Алабину нечто вроде извинения и признал бы, что неплатеж прогонов — тоже только художественный вымысел. Никак не могу. Я действительно лично с г. Алабиным не встречался и вся сцена на Ат-Даване, так же как и личности (мой спутник, отчасти писарь), — вымышленны. Но мне действительно пришлось проехать по Лене после г-на Алабина, и вся Лена еще говорила об его поездке, о том, как он крушил и избивал, в одном месте ударил беременную женщину, заступившуюся за избиваемого мужа, — толстой почтовой книгой, в другом чуть не застрелил писаря, спасшегося благодаря тому, что „собачка“ у револьвера оказалась неподнятой, и т. д., и т. д. (…) Я отлично знаю пределы, за которыми кончаются права литературы и начинается неприкосновенность частных лиц, и меня самого возмущают приемы писателей, берущих внешние черты известных лиц и навязывающих им всякие гнусности, которых они не совершали в действительности, или же врывающихся в частную интимную жизнь. Я поступил как раз наоборот: я взял „общественные“ деяния г. Алабина, которые имел право и желал ранее огласить в корреспонденции с полной фамилией г. Алабина и своей, — но в рассказе приписал их совсем другому по внешности человеку! Чувствую себя поэтому глубоко правым и никаких авансов делать не намерен. Вы приняли от меня художеств (енный) рассказ и потому вправе написать то, что хотите, разумеется, только отнюдь не от моего имени. Но лично я, признаюсь, считаю и эту уступку излишней и предпочел бы, чтобы ее не было, потому что я-то лично знаю, что г. Алабин в действительности поступал хуже, чем мой вымышленный карым-хорунжий (…) Для меня же г. Алабин — характернейшее явление торжествующей безнаказанности, возможное только среди нашего произвола и нашего бесправия. Может быть, условия тут виноваты больше, чем он, но все же уступать этим господам с дороги тоже не резон. В конце концов — я повторяю, что написал художественный рассказ, но факты взяты из действительности, и они хуже вымысла» (Избр. письма. Т. 2. С. 60–63). Подробно об истории создания рассказа см.: Дерман А. Б. История создания «Ат-Давана» // Рус. язык и литература в трудовой школе. 1928. № 4–5.

Ринальдо Ринальдини— легендарный герой-разбойник так называемых разбойничьих романов (1797–1800) немецкого писателя К. А. Вульпиуса (1762–1827).

Ластовый— чиновник, собирающий налог с купеческих судов.

Улахан Арабын-тойон(якут.) — большой начальник Арабин.

Парадокс ^*

Впервые: Рус. богатство. 1894. № 5.

Смысл рассказа Короленко разъяснял в письме от 28 сентября 1894 г. к сестре своей жены П. С. Ивановской: «Вы меня немного пожурили за знак вопроса в „Парадоксе“. В отдельном издании — выскажу свою мысль яснее, а пока Вам лично скажу, что этот рассказ явился для меня самого неожиданным результатом всего, что пришлось пережить в последнее время. Я вообще человек не унылый и не пессимист. Но смерть моей Лели (маленькой дочери Короленко, умершей во время его путешествия в Америку, в 1893 г. — Б. А., Н. Д.)так меня пришибла, что я никогда, в самые тяжелые минуты моей жизни, не чувствовал себя до такой степени изломанным, разбитым и ничтожным. Жизнь вообще, в самых мелких и самых крупных своих явлениях, кажется мне проявлением общего великого закона, главные основные черты которого — добро и счастье. А если нет счастия? Ну что ж, исключение не опровергает правила. Нет своего — есть чужое, а все-таки общий закон жизни есть стремление к счастию и все более широкое его осуществление. Только это я и пытался сказать своим парадоксом, но собственная моя душа в это время была еще так же изломана, как мой несчастный философ. И потому эта сама по себе простая и не пессимистическая мысль оказалась как-то непроизвольно с такими пессимистическими придатками, что в общем выводе рождает недоумение и вопрос. Повторяю — впоследствии я скажу все это яснее, и впечатление, думаю, выйдет более цельным» (Короленко В. Г. Письма к П. С. Ивановской. М., 1930. С. 64).

Вопрос Ивановской относился, вероятно, к следующей финальной фразе рассказа, которая не вошла в окончательную редакцию: «И много раз еще мы сидели над этой бадьей и путешествовали в старом кузове, и много раз впоследствии случалось нам предаваться таким же неумным

занятиям в течение жизни и чувствовать себя такими же дураками, как в ту минуту, когда Петр застал нас с удочками на заборе. И не раз мне казалось, что за плечами у меня вырастают крылья, а потом я чувствовал себя беспомощным, разбитым и бессильным, как червяк, раздавленный в дорожной пыли. Бывали безумные удачи и постыдные поражения, сердце не раз трепетало от восторга и сжималось смертельной тоской, мир раскрывался навстречу моим надеждам и замыкался четырьмя стенами душной тюрьмы… Но никогда с тех пор я не забывал странного афоризма, написанного ногами парадоксального счастливца, которого голос и до сих пор упрямо звучит в памяти с такою же ясностью, как и в первую минуту.

— Человек создан для счастья, как птица для полета…»

Без языка ^*

Впервые: Рус. богатство. 1895. № 1–4.

В 1902 г. Короленко подготовил отдельное издание рассказа, почти вдвое расширив его объем, введя новые персонажи, изменив его стилистику. В рассказе отразились впечатления писателя от поездки в 1893 г. в Америку на Всемирную выставку в Чикаго. В дневнике 9 августа 1893 г. Короленко записал: «…начал рассказ (со слов Егора Лазарева) о латыше в Америке» (Полн. посм. собр. Т. 2. С. 82). В письме к жене от 15 августа того же года Короленко сообщал: «Наконец — я до половины написал небольшой рассказец о похождениях поляка в Америке, так, пустячок, а все-таки — ничего» (Избр. письма. Т. 1. С. 109).

Об одном из прототипов главного героя рассказа Короленко писал в «Истории моего современника»: «Был в нашей среде рабочий Девятников. Это был дюжий на вид, коренастый и, по-видимому, сильный белорус, успевший побывать в Америке в исканиях правды и лучшей жизни. На первый взгляд, он походил на медведя, и, когда я описывал в своем рассказе „Без языка“ лозищанина Матвея и его борьбу с вызвавшим его на бокс американцем, передо мной отчасти рисовалась фигура Девятникова, с которым был именно такой случай» (Собр. соч. Т. 7. С. 151). Нилов в рассказе имеет сходство с И. Л. Линевым, описанным в «Истории моего современника» (Собр. соч. Т. 7. С. 331–336). Прототипом мистера Гомперса послужил президент Американской федерации труда Самуил Гомперс, который действительно произносил речь на митинге безработных в Чикаго 30 августа 1983 г. См.: Бялый Г. А. В. Г. Короленко. Л., 1983. С. 220–223.

В 1915 г. в ответ на предложение экранизировать одно из своих произведений Короленко выбрал для этой цели «Без языка». Проект остался неосуществленным (См.: Избр. письма. Т. 3. С. 234–235).

Голота(укр.) — чернь, беднота.

Реестровые казаки— часть украинских казаков, находившихся в XVI–XVIII вв. на службе у польского правительства по охране польских границ и получавших за это жалованье. Вносились в реестры (списки). После воссоединения Украины с Россией (1654) были приняты на государственную службу. В связи с реорганизацией украинского казачьего войска в регулярную русскую армию в 1873 г. реестровое казачество было отменено.

Греко-униатская вера— христианское объединение, созданное Брестской унией (1596) и подчиненное папе римскому. Униаты признавали основные догматы католической церкви при сохранении православных обрядов.

Чинш— плата, вносимая владельцу земли за ее бессрочную наследственную аренду в западных губерниях России.

Тамани-холл. — Название произошло от штаб-квартиры общества Таммани, основанного в 1789 г. в Нью-Йорке. В XIX в. общество контролировало политический механизм Демократической партии.

Конгрегация— религиозное братство.

Реверенд(англ.) — почтенный, преподобный (титул священника).

В облачный день ^*

Впервые: Рус. богатство. 1896. № 2. Подзаголовок: Эпизод из ненаписанного романа. После некоторой переработки: Очерки и рассказы. Т. 3. В ПСС (1914) Короленко датирует этот рассказ 1891 г., хотя в первой фразе рассказа говорится: «Был знойный летний день 1892 года». В настоящем издании датируется по первой публикации.

Первый набросок рассказа был сделан в июне 1890 г., когда Короленко совершал путешествие на лошадях из Нижнего Новгорода в Арзамас. Спутница его по этому путешествию, М. П. Подсосова-Грацианова, так вспоминает об истории создания рассказа: «Я сказала Вл. Гал., что на одной станции есть ямщик, хороший рассказчик-юморист, и зовут его Василий Косой. На одном перегоне Вл. Гал. разговорился с ямщиком, и тот начал рассказывать про случай из крепостного права. Умело направлял Вл. Гал. речь ямщика, и когда тот закончил мрачный эпизод из того времени, то спросил меня: