Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви

Васильев Ярослав

Схема обкатана не одним случаем и не первый год, но в этот раз директор завода сам или по указанию жадных хозяев решил поступить иначе. В статье сообщалось, что по результатам расследования вина целиком и полностью лежит на заместителе главного технолога, который в нарушение всех норм и инструкций, без уважительной причины и из преступной халатности самовольно вывел персонал с завода вместо устранения сбоя техпроцесса из-за некачественных ингредиентов. А уже из-за этого оставленное без присмотра оборудование и взорвалось. Так что вся авария по условиям страховки является «технологической аварией по не зависящим от руководства завода причинам» и страховым случаем. Дело сегодня передаётся в суд,

заседание через два дня, и нет сомнений — виновный будет сурово наказан.

Комментарий от разведки рода Тёмниковых гласил, что, даже если аварию действительно можно было предупредить, рабочие неизбежно погибли бы. Последняя эвакуировавшаяся группа и так получила лёгкое отравление. Замешкайся они на насколько минут, не спасся бы никто. И более того, закончив эвакуацию, вместе с двумя добровольцами этот инженер, но уже в противогазах, вернулся и остановил выброс. Вторым шло сообщение, что обвиняемый в аварии Игорь Данилович Землячкин — это тот самый партнёр Михаила по волейболу во время отпуска в Крыму. Тогда сёстры и брат, скрыв дворянский статус, хорошо сошлись на отдыхе с несколькими семьями простолюдинов. По возвращении, пусть было немного совестно, но Михаил приказал за теми из отдыхающих, кто тоже жил в Москве, приглядывать. В их шаткой пока политической ситуации желательно было учитывать самые невероятные варианты или попытки добыть про Тёмниковых какую-нибудь информацию. И вот пригодилось с неожиданной стороны.

Михаил вызвал начальника дежурной смены охраны и приказал:

— Десяток бойцов со мной, грузимся в «рысь» и выезжаем. Сёстрам передайте, пусть берут из гаража две «шурале» и едут без меня. И предупредите мою классного руководителя, что, скорее всего, я в гимназии сегодня или не появлюсь, или опоздаю по уважительной причине.

В микроавтобусе, сразу как помимо телохранителя Пламена загрузились остальные бойцы, Михаил приказал водителю:

— Едем на Сухаревский переулок, дом четыре. Важнее скорость. Будут штрафы — плевать.

— Так точно.

Водитель был из тех, кто пришёл в клан вместе с начальником охраны поместья Харитоновым и после службы в Русском экспедиционном корпусе. Вдобавок давно усвоил, что начальство у него адекватное, потому если приказали гнать, то ситуация и в самом деле требует срочности. До места они домчались рекордно быстро, пусть во двор с улицы следом за ними и въехала машина ГАИ. К гаишникам сразу же направился водитель: задержать и заболтать оформлением штрафов, пока командир занимается делом. Михаил покрутил головой по сторонам: двор представлял из себя типовой квадрат кирпичей-шестиэтажек спальной зоны с газоном и зоной отдыха в центре. Наконец сообразив, который из домов и подъездов ему нужен, приказал:

— Пламен и двое со мной, остальные прикрывают на улице.

Перед тем как позвонить в звонок возле простой крашеной деревянной двери, Михаил неожиданно поймал себя на том, что сердце зашлось в ускоренном ритме от выброса адреналина. Как перед боем… Хотя — так оно и есть. Сразу, как он позвонит и войдёт, начнётся драка с Румянцевыми. Хорошо, если оценка насчёт адекватности главы клана Румянцевых верна, и с учётом летних крымских событий Пётр Федосеевич согласится поискать приемлемое для обеих сторон решение. А если он настолько же высокомерный самовлюблённый индюк, как и его племянник? Михаил неожиданно для себя усмехнулся: а какая разница? Как он сказал тогда Оле: наказание одного подлеца не стоит межклановой войны и десятков пострадавших с обеих сторон? Зато судьба по-настоящему порядочного человека — стоит. Михаил всё равно не позволит растерзать очень хорошего человека просто потому, что тот простолюдин. И нажал кнопку звонка.

Дверь открыл сам хозяин дома, и, судя по удивлению на лице, ждал

он кого угодно, кроме Михаила.

— Игорь Данилович, разрешите войти?

— Миша? Заходи, конечно.

По Крыму он помнил этого рослого и сильного мужика неунывающим оптимистом, но сейчас из того словно воздух выпустили: как проколотый шарик. И вообще — квартира вся буквально пропитана унынием, даже розовенькие цветочки на обоях в коридоре поблёкли. А ещё в углу стояли два чемодана, и из комнаты выглянула старшая дочка-ровесница Ани:

— Миша? — удивлённо спросила она.

— Поля, привет и извини, мне с твоими родителями поговорить надо.

— Проходи на кухню, что ли, — вздохнул хозяин дома. И чуть громче добавил: — Надя, у нас гость.

Хозяйка обнаружилась на кухне, видимо, семья готовилась завтракать. Увидев Михаила, поставила на стол ещё одну чашку и хотела было добавить тарелку.

— Здравствуй, Миша.

— Здравствуйте, Надежда Петровна. И спасибо, чаю из вежливости попью, но уже завтракал.

— Спасибо, — неожиданно сказал Игорь Данилович. — Как всё случилось, знаешь, ты первый, кто вообще пришёл. Остальные все эти дни как от прокажённого шарахаться стали. Но я их не осуждаю, если честно. Сам не знаю, как поступил бы, у всех ведь семьи. Тебе спасибо огромное, что приехал… хотя как бы это плохо не вышло уже тебе. Как тебя родители только отпустили? Или ты сам не спросясь? Тем более тогда спасибо.

— Игорь Данилович, какие у вас планы? Что вы будете делать?

— Да какие планы, — с горечью ответил хозяин дома. — Что я, не знаю, какое решение на суде уже запланировано? Надя с Полей и Вадиком сегодня уедут к её сестре в Ярославль, может, и отсидятся. А я… Хоть последнее слово перед приговором скажу, может, хоть какая польза будет? Считай наказание мне за то, что я уже несколько лет ведь знал, как всё прогнило и рванёт. Дирекция вообще же ни копейки в защиту или амортизацию не вкладывала, зато прибыль бешеная. Вроде работает, зарплату платят — а что травмы на производстве и в любой момент бабахнет, так авось обойдётся. Давно надо было сказать, тревогу поднимать, что прорыв в любой момент будет, и не как сейчас по мелочи, там всё так уже прогнило…

— Стоп. Игорь Данилович, если честно, летом я вас немного обманул. Нет у меня родителей. И у сестёр моих родителей нет. Сгорели в летней войне между Воронцовыми и Столешниковыми, все. Полностью меня зовут Михаил Юрьевич Тёмников, я глава рода Тёмниковых. Да-да, тех самых, в наши магазины вы наверняка заходили. Хотя какой у нас род — вы всех знаете: я да сёстры. Больше… никого не осталось. Так я и стал главой семьи. А отсюда я настаиваю, чтобы вы позволили вам помочь. Я на машине, со мной десяток бойцов клановой гвардии. Сейчас мы все вместе едем к нам домой, как раз вещи уже собраны. Там я смогу гарантировать вашу безопасность. Нам сейчас важнее всего выиграть время, чтобы собрать побольше информации и подыскать на вашу защиту подходящего юриста.

Надежда Петровна охнула, побледнела и растерянно посмотрела на Михаила:

— То есть что? То есть ты… Вы, Михаил, дворянин? И Анечка?

— А что, титул сразу сделал меня старым, или я раздвоился, Надежда Петровна? Давайте так. Я понимаю — в официальной обстановке. Но пока мы здесь и одни, я настаиваю на общих правилах вежливости. Всё-таки мне тыкать людям, которые вдвое старше меня по возрасту — неприлично, даже если у меня титул, а у вас нет. Да, мы все дворяне. Но именно поэтому мы летом всё и скрыли. Хотелось отдохнуть по-человечески и рядом с приличными людьми, а не в обнимку с великосветским серпентарием. Видели бы вы, какие жабы вместе с нами по соседству там жили… неважно. И вот честно, разве сошлись бы Аня и Поля так хорошо и близко летом, если бы вы знали про титул?