Том 20. Избранные письма 1900-1910
Шрифт:
Сколько я знаю, Николай сначала в 45 году требовал решительных действий, а потом, противореча сам себе и не замечая этого, требовал медленного воздействия на горцев вырубкой лесов и набегами.
Интересно бы найти указания на это.
Повторяю мою сердечную благодарность за ваше содействие и прошу вас, если придется делать длинные выписки, не делать этого самому, а поручить за плату писцу, известив меня о том, сколько прислать денег*.
С совершенным уважением, остаюсь готовый к услугам и благодарный
Лев Толстой.
21
89. Т. Л. Сухотиной
1903 г. Февраля 28. Ясная Поляна.
Давно не писал тебе, милая Танечка, и чувствую, что виноват за это. А произошло оттого, что, во-1-х, слаб — все сердце перебивается, хотя и крепну телом, а во-2-х, занялся Машей, ей писал*, а в-3-х, работ начатых и не имеющих никогда быть конченными — без конца. Есть интересные; по старшинству так: 1) Определение жизни, философское*, 2) «Воспоминания». Написано уже кое-что. 3) «Хаджи-Мурата» кончить и в нем характеристику Николая Павловича — деспотизма. 4) «Фальшивый купон» — тоже начато*. 5) Драма, которую ты переписывала, которую я не трогал*.
А сил нет. Теперь две недели ничего не писал. Только ем, читаю и езжу кататься. Жду впечатлений Маши от заграницы. Мама в Петербурге. Дора* едет в Швецию. У нас сейчас Федор Иванович Маслов, зовет играть в винт.
Целую тебя и Мишу и твоих детей.
Л. Т.
90. И. П. Накашидзе
1903 г. Марта 7. Ясная Поляна. 7 марта 1903.
Спасибо вам за ваши два письма*, дорогой Илья Петрович, и ваши труды для меня. Радуюсь, что до сих пор вас не тронули*. Будем надеяться, что так и будет продолжаться.
Вы пишете о «Кавказском сборнике», которого вышло 22 тома. Я знаю «Сборник сведений о кавказских горцах, издаваемый с соизволения его императорского высочества» и т. д… И этого сборника у меня есть 6 первых томов и были из публичной библиотеки еще 2: 7-й, 8-й. То ли это самое? Вероятно, нет. И я напишу Стасову*. Сведений от Эсадзе еще не получал, но вперед очень благодарю.
Еще просьба: вы читали начало моего рассказа. Если помните, там солдаты сидят в секрете, высланном из крепости Воздвиженской, и принимают присланного от Хаджи-Мурата лазутчика. Все это, как мне вспоминается теперь, неверно. Для того чтобы исправить эти неверности, мне нужны ответы на следующие вопросы. Не можете ли вы найти старого служаку, пехотного офицера, служившего в 1852 году, который бы ответил на эти вопросы:
1) Высылались ли из крепости секреты?
2) Если не высылались, то где стояли караульные часовые, ограждавшие крепость от внезапного нападения?
3) Каким образом принимали часовые приходящих лазутчиков и доставляли их к начальству?
Всякий пехотный офицер, кавказец 1852 года,
Простите, что утруждаю вас, и, если вам некогда и скучно, пожалуйста, не делайте ничего. Я и так чувствую себя виноватым перед вами и кругом обязанным.
Нине Иосифовне, если не ошибаюсь, вашей жене, передайте мою сердечную симпатию. Как хорошо бы было, если бы она подольше спокойно пожила на прелестной родине и с вами.
Я то справляюсь, то опять свихиваюсь, но, во всяком случае, жизнь приближается к концу, и конец лучше начала. Надеюсь, что и та жизнь будет лучше этой. Братски целую вас.
Л. Толстой.
91. И. А. Сенуме
1903 г. Марта 7/20. Ясная Поляна.
Милостивый государь
Иван Сенума,
Желаю успеха вашему переводу «Анны Карениной», но боюсь, что роман этот покажется скучным японской публике, вследствие тех больших недостатков, которыми он преисполнен и которые я ясно вижу теперь.
Исполняя ваше желание, прилагаю мою фотографическую карточку и остаюсь готовый к услугам*
Лев Толстой.
7/20 марта 1903. Ясная Поляна.
92. Н. И. Стороженко
1903 г. Апреля 27. Ясная Поляна.
Дорогой Николай Ильич,
Я очень рад подписаться под телеграммой*. Мне только не нравится выражение «жгучего стыда за христианское общество». Нельзя ли выключить эти слова или всю телеграмму изменить так:
Глубоко потрясенные совершенным в Кишиневе злодеянием, мы выражаем наше болезненное сострадание невинным жертвам зверства толпы, наш ужас перед этим зверством русских людей, невыразимое омерзение и отвращение к подготовителям и подстрекателям толпы и безмерное негодование против попустителей этого ужасного дела.
Во всяком случае, если только выпустится выражение о стыде, я рад подписаться и благодарю вас за обращение ко мне*.
В Петербург я не еду. Здоровье мое хорошо. Желал бы, чтобы вам было так же не худо, и, судя по вашему письму, надеюсь, что это так. Дружески жму вам руку.
Л. Толстой.
27 апреля 1903.
Передаст вам это письмо мой молодой приятель, прекрасный музыкант и милый человек Гольденвейзер.
93. С. Н. Рабиновичу (Шолом-Алейхему)
1903 г. Мая 6. Ясная Поляна.
Соломон Наумович,
Ужасное, совершенное в Кишиневе злодеяние болезненно поразило меня. Я выразил отчасти мое отношение к этому делу в письме к знакомому еврею, копию с которого прилагаю*. На днях мы из Москвы послали коллективное письмо кишиневскому голове, выражающее наши чувства по случаю этого ужасного дела*.