Том 21. Избранные дневники 1847-1894
Шрифт:
19, 20 декабря. Вчера, хотя и чувствовал себя лучше, не писал ничего.
[…] Одно, чем, как мне кажется, вознаградилось месячное бездействие, в котором я нахожусь, это — тем, что план «Романа русского помещика» ясно обозначился. Прежде, предугадывая богатство содержания и красоту мысли, я писал наудачу. Не знал, что выбирать из толпы мыслей и картин, относящихся к этому предмету.
[…] Читая философское предисловие Карамзина к журналу «Утренний свет», который он издавал в 1777 году* и в котором он говорит, что
Вот цель благородная и для меня посильная — издавать журнал, целью которого было бы единственно распространение полезных (морально) сочинений. В который принимались бы сочинения только с условием, чтобы при них было нравоучение, печатание или непечатание которого зависело бы от воли автора. Кроме того, что без исключения из журнала этого была бы исключена полемика и насмешка над чем бы то ни было, по самому направлению своему он не сталкивался бы с другими журналами.
[…] Кто-то сказал, что знание живописи необходимо поэту. Читая нынче славную статью о выставке*, я понял это.
Чтоб сочинение было увлекательно, мало того, чтобы одна мысль руководила им; нужно, чтобы все оно было проникнуто и одним чувством. Чего у меня не было в «Отрочестве».
21 декабря. Здоровье несколько лучше, но не могу еще успокоиться. Завтра поеду в Кизляр, ежели только не пройдет совершенно. Получил письмо от Зуева и Акршевского, он не переписал и не прислал мне «Отрочества». Это меня бесит. «Отрочество» из рук вон слабо — мало единства и язык дурен. Ничего даже не читал. Приехал Султанов и променял собак. […]
22 декабря. Здоровье, как кажется, лучше; но тоска неодолимая. Утром писал предисловие романа. Вечером спал до ужина, потом писал письмо Николеньке и болтал с Епишкой. […]
Два выражения в Епишкине рассказе понравились мне. Баба воет: «Где горе не ходило и на нас, бедных» —…и, уговаривая его уступить, другая говорит: «Уж пять-то рублей тебя не родили!..»
24 декабря. Встал поздно и до позднего вечера провел день на охоте. Убил зайца и фазана. Здоровье моральное и физическое еще не совсем хороши. […]
Мне пришла мысль пересмотреть все мои правила, привести их в порядок и приучать себя к исполнению их. По нескольку месяцев каждого. До тех пор не задавать себе нового, пока месяц ни разу не изменю тому, которое задал.
25, 26 декабря. Вчера встал поздно, был с визитом у Алексеева, который тотчас же отдал его мне, и целый день ничего не делал. Нынче все время, исключая того, в которое меня отрывали
Взял себе четыре правила: по одному из каждого разряда. Сам еще не знаю, хороша ли, или нет, эта метода.
[28 декабря. ] 27, 28 декабря. Вчера был на охоте, убил зайца и двух фазанов. Алешка не уехал, чему я очень рад, потому что письмо к тетеньке было несообразно с первым правилом — оно огорчило бы ее.
Нынче писал утром «Роман русского помещика», хотя и мало, но хорошо, после обеда прочел «Инвалиды»*и начал было писать «Записки фейерверкера», но глупое требование Алексеева послать Алешку в Старый Юрт и ужин развлекли меня. После ужина болтал с Епишкой до петухов.
29, 30, 31 декабря. 29-го был на охоте целый день и ничего не убил. Вчера. Писал утром «Роман русского помещика», вечером угорел и спал. Нынче писал утром «Роман русского помещика», вечером на охоте и в бане. После ужина написал письма Валерьяну и Татьяне Александровне.
Встретил Новый год за письмами и потом помолился. Алешка уехал. Получил письмо от Валерьяна и Маши, которое изменило мои чувства к ней.
Манера, принятая мною с самого начала, писать маленькими главами, самая удобная.
Каждая глава должна выражать одну только мысль или одно только чувство.
1853. 15 октября.
1) Иметь при себе всегда карандаш и тетрадку, в которой записывать все замечательные сведения, наблюдения, мысли и правила, которые приходится приобретать во время чтения, разговора или размышления, и вечером записывать их по отделам в особой книге.
2) Не начинать не только нового сочинения, совершенно не окончив старого, но даже чтения, не окончив начатого.
16 октября. 3) Позволять себе физический труд (охоту, гимнастику), с целью дать отдых уму, только тогда, когда ум действительно много работал. А то апатию, леность ума, которые уничтожить лучшее средство состоит в том, чтобы работать, часто принимаешь за усталость. Усталость может быть только после труда; а трудом можно назвать только то, что выразилось внешне.
4) Перечитывая и поправляя сочинение, не думать о том, что нужно прибавить (как бы хороши ни были проходящие мысли), если только не видишь неясности или недосказанности главной мысли, а думать о том, как бы выкинуть из него как можно больше, не нарушая мысли сочинения (как бы ни были хороши эти лишние места).
18 октября. 5) Из ложного стыда или деликатности не переставать спрашивать о незнакомом предмете до тех пор, пока ясно не увидишь, что человек, которого ты спрашиваешь, сам не знает его, или до тех пор, пока ты не поймешь его с такой ясностью, что в состоянии сам объяснить его другому.
6) Не позволять себе обдумывать предмета, за который по другим занятиям ты не можешь приняться.
7) Не составляй себе мнения о человеке до тех пор, пока твой первый взгляд на него не изменится.