Том 23. Письма 1892-1894
Шрифт:
Статьи моей в печати не было * . Принимался я писать двадцать раз, но выходило так фальшиво, что я всякий раз бросал. В статье я не лгал, но был какой-то фальшивый, натянутый тон, какого я не выношу ни в своих, ни в чужих статьях. Выходит, как будто я даром проехался к Вам * и даром ел Ваши сдобные пироги (очень вкусные, — скажу в скобках). Да, для Вас и для Вашего дела моя поездка оказалась бесполезной, но зато я вспоминаю о ней с большим удовольствием. Она мне пригодится, ибо дала она мне
Конечно, приезжайте ко мне. У меня 213 дес<ятин> земли, много плохого лесу, просторный дом, сад, в саду пруд, липовая аллея, фрукты, малина, все постройки новые и вся усадьба (4 дес<ятины>) вдоль и поперек огорожена частоколом, который прежнему владельцу обошелся в 700 руб. Так что в сад никакая курица не пробежит. Уютно. Дом не из важных, но вполне культурный; хотя, впрочем, ватерклозета не имеется. У меня в кабинете три больших окна со сплошными стеклами, как в магазинах. Стены оклеены обоями. Тепло. Железная дорога в 9 верстах, а Серпухов в 23. От Москвы — 2 1/2 часа пути. Ходит 6 поездов. 3 лошади, одна корова, 4 гуся, 2 собаки и 10 дохлых кур. Посеяно 14 десятин ржи. Вспахано под яровое тоже 14. Доходы получаются со сдачи в аренду покосов и продажи хвороста, фруктов, рассады и всяких пустяков. Впрочем, доходность меня мало интересует, так как создан я дачником, а не помещиком. Процентов нужно мне платить 480 руб. в год, т. е. вдвое меньше, чем я платил в Москве за квартиру. Через 2 года внесу в погашение 5 тысяч. Впрочем, поживем, увидим. Если продадут имение с аукциона, то уеду на юг.
Вот что. Приезжайте-ка в Московскую губ<ернию> со всеми чадами и домочадцами. Продайте Вашу Белую и купите что-нибудь недалече от Москвы; тут и службу найдете. Ведь в Белом ни сада, ни парка — значит, жалеть нечего, а Моск<овская> губерния мила Вам по воспоминаниям.
На Фоминой неделе будет у меня А. С. Киселев.
Буду по ржи сеять клевер.
Непременно приезжайте, буду ждать. Отдам Вам свой кабинет в полное Ваше распоряжение. Всем Вашим нижайший поклон. Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
Мизиновой Л. С., 29 марта 1892 *
1150. Л. С. МИЗИНОВОЙ
29 марта 1892 г. Мелихово.
Воскресенье.
Милая Мелита * , привезите мои «Невинные речи» и, пожалуйста, освободите из плена мои «Пестрые рассказы».
Все мы с нетерпением ожидаем Вашего приезда. Комнаты приняли благообразный вид, стало просторно, и вчера целый день мы чистили сарайчик, в котором будут помещаться наши дорогие гости.
Ах! Ночью рядом с нами, бок о бок, сгорела дотла усадьба помещицы Кувшинниковой (однофамилицы Сафо). Это предостережение. Наши дом и сад были ярко залиты огнем, в церкви звонили, народ шумел, а мы ничего не видели и не слышали, потому что крепко спали. Здорово спим! Ложимся в 8 часов вечера и встаем в 7. Едим тоже здорово. Вообще, можно поручиться, что через какой-нибудь год мы будем уже порядочные скотины. Я занимаюсь физическим трудом;
Какие муки мы должны будем придумать для Вас, если Вы к нам не приедете? Я оболью Вас кипятком и раскаленными щипцами вырву из Вашей спины кусок говядины.
Клопов и тараканов у нас множество. Делаем из них бутерброды и едим. Вкусно.
Напишите мне, Мелита, хотя две строчки. Не предавайте нас преждевременному забвению. По крайней мере делайте вид, что Вы нас еще помните. Обманывайте нас, Лика. Обман лучше, чем равнодушие.
Вам у нас будет удобно. Если в нашей усадьбе и нет кое-каких удобств, то мы постараемся, чтобы Вы в этих удобствах не нуждались.
Есть у нас превосходная липовая аллея. По ней можно уже гулять, так как мы сняли с нее снег и побросали его в пруд. Прудом здесь называется маленькая ямка, на дне которой имеется немножко льду кофейного цвета.
Денег нет, Мелита. Немножко угарно. Форточек нет. Отец накурил ладаном. Я навонял скипидаром. Из кухни идут ароматы. Болит голова. Уединения нет. А главное — нет Мелиты и нет надежды, что я увижу ее сегодня или завтра.
Будьте здоровы. Обманывайте нас, Мелита. Поклонитесь Левитану.
А перевод? Что же перевод? Неужели Вы думаете, что я даром заплачу Вам деньги * ?
Ваш от головы до пяток, всей душой и всем сердцем, до гробовой доски, до самозабвения, до одурения, до бешенства.
Антуан Тшекоф.
(Произношение кн. Урусова.)
Шавровой Е. М., 30 марта 1892 *
1151. Е. М. ШАВРОВОЙ
30 марта 1892 г. Мелихово.
30 марта. Ст. Лопасня.
Мнение мое о Вашем «Михаиле Ивановиче» вот какое: поезжайте скорее в Серпухов. Бедняжка вот уже месяц лежит там в почтовом отделении. Знаю я это, потому что мне прислано из Серпухова извещение о получении на мое имя заказного письма со взысканием с меня 42 коп. Вам должно быть известно, сударыня, что заказных писем нельзя посылать на железнодорожные станции. Или, быть может, Вы послали злосчастного Зильбергроша * по московскому адресу, а из Москвы уж он был препровожден этапным порядком в Серпухов?
Как бы то ни было, повестка вручена сотскому, 42 копейки посланы, и Ваш миленький Михаил Иванович скоро будет мною получен.
Гонорар, вырученный за «Горбуна» в количестве 14 р. с копейками, отправлен голодающим. Merci.
Будьте здоровы.
Преданный А. Чехов.
На конверте:
Станция Славя < автограф поврежден> До востребования Елене Михайловне Шавровой.
Лейкину Н. А., 31 марта 1892 *