Том 24. В зыбкой тени
Шрифт:
— А вот этого не надо! Знаю я, как ты это делаешь.
Наступила долгая пауза, затем она спросила:
— На кого он похож?
— На еврея. Без одежды он похож на взъерошенного маленького грифа. Он кутается в совершенно невозможное пальто: в таком пальто клоуны выступают в цирке. Он утверждает, что, когда у него украли восьмое пальто, приобрел такое, на какое никто не позарится. Разве что вор-дальтоник.
— Но зачем ему нужен телохранитель?
Я достал из шкафа два костюма и положил на кровать. Затем
— Сообрази мне чего-нибудь выпить. И покрепче. Я буду соблюдать «сухой закон», пока работаю у него, так что, возможно, это мой последний стаканчик на сегодня.
Она принесла мне двойное виски с тоником. Когда Нетта протянула мне бокал, я увидел, как дрожат ее руки.
— Я же еще не умер. Что случилось? Неужели ты думала, что я вечно буду с тобой?
— Некоторые люда никогда не расстаются.
— Ты за кого меня принимаешь — за Барби?
— Фрэнки, если тебе нужны деньги, я… я… у меня есть кое-что. Зачем мне деньги без тебя… И потом, ты можешь жить здесь и… и охранять его днем.
— Эта работа круглосуточная. Поняла? Он получил письмо с угрозами.
— Но почему он не обратился в полицию?
— Он относится к такому сорту людей, которые не прибегают к помощи полиции.
— И он не знает, кто написал это письмо?
— Нет, конечно. Вообще-то писем целых три. Машинка, на которой они отпечатаны, очень старая, буквы «е» и «д» практически стерлись. Эту машинку легко будет отыскать. Бумага тоже очень странная: края окаймлены синей полоской. Такую бумагу любят использовать женщины. Понимаешь? Когда он показал мне эти письма, моей первой мыслью было то, что их написала его секретарша.
— У него есть секретарша?
— Конечно. Чтобы показать ему свою заинтересованность, я высказал предположение, не замешана ли она в этом деле. Он подпрыгнул чуть ли не до потолка. А когда вернул себе дыхание, то безапелляционно заявил, что доверяет ей больше, чем кому бы то ни было. Они компаньоны. Мисс Перл работает у него уже десять лет, с четырнадцатилетнего возраста. И если я скажу хотя бы слово против нее, то могу сразу убираться. Это меня не убедило, но если он не хочет слышать мои предположения, я их буду держать при себе.
— Как она выглядит, Фрэнки? — якобы безразличным тоном спросила Нетта.
— Типичная еврейка. А уж фигура! Я таких еще никогда не видел!
— Еврейки бывают очень привлекательными.
— Но не она. Я же сказал: невероятная фигура. Этакий бочонок с ножками!
— Ох!
Я сложил костюмы в чемодан и начал заворачивать туфли в бумагу.
— А чем занимается этот человек?
— Он коммерсант: покупает и продает. Предположим, ты хочешь дюжину пар нейлонового белья. Он находит белье, покупает по оптовой цене, а затем продает тебе, получая при этом прибыль. Прекрасный и очень простой бизнес, не так ли?
— Но кто может
— Кто-то из конкурентов. Во всяком случае, он так считает. Но не собирается выходить из игры. Звучит достаточно правдоподобно, правда? Но мне как-то не верится, что все настолько просто. Конверты подписаны как бы детской рукой. Но самое забавное, я никак не могу понять, почему Зерек так испугался этих писем.
— Его так зовут?
— Да. Генри Зерек. У него сельский домик около Чесхэма. Вилла «Четыре ветра». Мы уезжаем туда сегодня вечером.
— Ты хочешь сказать, что вы будете там все время? А как далеко это от Чесхэма?
— Не очень далеко, где-то около тридцати двух миль. Я должен сопровождать Зерека во всех поездках, заботиться об охране дома, водить машину и тому подобное. Десять фунтов в неделю на полном пансионе.
— Но, Фрэнки, дорогой, это же обязанности слуги!
— С чего ты взяла?
— Сам подумай. И вот еще что: почему он не вкладывает свои капиталы в бизнес? Что-то здесь не так, я это чувствую.
— Все время каркаешь, каркаешь… Я обещаю тебе быть максимально осторожным.
— Но ведь ты говорил…
— Мало ли что может сорваться с языка… Где мой рюкзак?
— Я принесу его, дорогой.
Пока Нетта находилась в другой комнате, я прикончил виски, закрыл чемодан и надел легкий плащ. Я знал, что несколько следующих минут будут для меня весьма трудными. Подружка не отпустит без душещипательной сцены. Удивительно, что она до сих пор сдерживалась.
Нетта вернулась, неся рюкзак.
— Положи его на кровать.
— Фрэнки, тебе нравится… это? — Она протянула мне фотографию.
— Или у меня рентгеновское зрение… или ты действительно сфотографировалась здесь в чем мать родила?
— Да, специально для тебя.
Фото было подписано ее детским почерком: «Всегда жду тебя, дорогой. Любящая Нетта». Очень сентиментально.
— Благодарю. Время от времени это будет освежать мою память.
— Именно на это я и надеюсь.
Мне пришлось вновь открыть чемодан, так как Нетта наблюдала, чтобы я не засунул фото под матрас, как того хотел.
— Осторожнее с ним.
— Все будет в порядке.
Я перенес рюкзак и чемодан в гостиную.
— Итак, время прощаться, бэби.
— Да…
— Увидимся через несколько дней. Каждый раз, когда. Зерек будет уезжать в Париж, у меня образуется свободный день.
— Мне будет недоставать тебя, Фрэнки…
— Мне тоже.
Осторожно, сказал я себе, расставание может затянуться на неопределенный срок. Я обнял девушку, погладил по спине:
— Я буду звонить.
— Фрэнки…
Ну вот, слезы, как я и опасался.
— Пока, Нетта, я побежал.
— Фрэнки… Может быть, я провожу тебя на станцию? Позволь мне сделать это. Я хочу побыть с тобой немножко дольше.