Том 26. Вояж на Гавайи
Шрифт:
— А потом?
— Ну что ж… — Ее голос стал хриплым, она призывно улыбнулась. — Ведь вы сказали, что у вас слабость к прирученным норкам. Лучший способ заставить мурлыкать норку — это быть с ней приветливым, а если это касается самочки, то немного потрепать ее.
— Это не подделка у вас здесь под блузкой? — грубо спросил я.
— Будьте мужчиной, проверьте сами!
Она взяла мою руку и крепко прижала к своей груди. Я почувствовал ее упругость под плотным шелком.
— Ничто нас не торопит, не так ли? — спросил я. — Впереди
— Он счастлив, — безразлично проговорила она. — Подождите, я принесу выпить.
— Очень хорошо.
Она встала и направилась к бару.
— Вы интригуете меня, Лорен, — сказал я. — Почему вы вышли замуж за Роджера? Что же могло вас прельстить в этом слепом и к тому же нервном парне?
— Вы можете хоть ненадолго забыть о нем? — недовольно воскликнула она.
— Знаете, вы возбуждаете во мне любопытство, Лорен. Может быть, вы хотели остаток жизни посвятить человеку, который нуждался в постоянной помощи?
— Вы начинаете на самом деле раздражать меня.
— Или, быть может, вы подумали: «Вот тип, набитый звонкой монетой и к тому же слепой»? Маленькая Лорен выгадывала во всех направлениях. Полный материальный комфорт и апартаменты на Пятой авеню, а если станет скучно… как это говорится: «То, что не видит глаз, не может ранить сердце?»
Лорен повернулась ко мне. Ее выразительные глаза горели ненавистью.
— Убирайтесь отсюда! — яростно закричала она, — Убирайтесь прочь, мерзкий негодяй, подонок!..
— А вы не забыли старинный жаргон добрых старых дней, милочка!
Не успел я дойти до двери, как Лорен бросилась на меня, злобно потрясая кулаками. Я отстранился, схватил ее за пояс и с силой отшвырнул от себя. Она пролетела через комнату, стукнулась коленями о край дивана и повалилась на него.
Там и осталась лежать, издавая жалостные стоны.
Глава 8
Когда я вошел в его контору, он сидел с закрытыми глазами, в своей неизменной шляпе, сдвинутой набок, с нескончаемой сигарой, торчавшей изо рта, то ли размышляя о чем-то, то ли мечтая о суперзвезде, которая могла бы принести ему огромные барыши.
— Будь я трижды проклят, если это не Барни Миккерс, мой старый друг и лжец! — весело сказал я.
Барни испуганно захлопал глазами.
— Опять пришел! — с горечью воскликнул он. — Что теперь? Устроить вам ангажемент?
— В последнюю нашу встречу, это, значит, вчера, — я с угрожающим видом посмотрел на него, — вы вытащили из своей шляпы одно имя — Дженни Шау. В полдень она улыбнулась мне, пообещав встретиться. Вечером я встретился с ее трупом в собственной квартире…
— В чем вы хотите упрекнуть Барни Миккерса? — взвизгнул он. — Вчера вы меня немного расстроили, а у меня большое сердце и маленькие мускулы. Неужели вы считаете, что это я убил малышку?
Я обошел письменный
— Почему вы не сказали мне вчера, что два года назад у вас побывал некто по имени Манни Карч и пригрозил, что, если вы будете интересоваться судьбой Ирен Манделл, он устроит вам медленную смерть?
Барни, жалобно глядя на меня, пожал плечами.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Я всегда был сторонником внезапной смерти. Я оборву вам уши и подожгу ваши лохмы. Обожаю воловью голову в уксусе.
Я вырвал у него изо рта сигару и горящим концом вдавил прямо в галстук-«бабочку».
— У вас только один шанс, Барни, — любезно сказал я. — Выкладывайте, что там произошло с сестрами Манделл, да поживее, пока сигара не прожгла вам глотку! Или хотите стать немым импресарио?
— Прошу вас! — в беспамятстве залепетал он. — Остановитесь! Я скажу все, что знаю, правда, я знаю мало.
Я снова воткнул сигару ему в рот. Он с отвращением содрал с шеи галстук, вернее, то, что от него осталось.
— На этот раз никаких провалов в памяти, Барни, — предупредил я. — Иначе я превращу вас в пресс-папье!
— Хорошо, хорошо… Все скажу, все! Секунду… На Лонг-Айленде устроили какой-то праздник. Это было в субботу, во время уик-энда. После спектакля Ирен и Ева отправились туда, а меня даже никто не пригласил. Конечно, такое ничтожество…
— Кто устраивал праздник?
— Какой-то книжный босс. Миллионер! Роскошная яхта размером с «Куин Мэри», громадный дом. Звали его Харлингфорд.
— Ну хорошо, ближе к делу. Что же там все-таки случилось?
— Не в курсе, я же сказал, что меня не пригласили. Там были только шикарные люди, у которых полно монет, даже рэкетиры…
— Вроде Лу Кестлера?
— Похоже.
— Дальше.
— Клянусь, больше ничего не знаю!
— Хорошо. Теперь назовите тех, кто был приглашен, я хочу с ними встретиться.
— Вам недостаточно тех, кого я назвал? — возмутился он.
— Боюсь, что эти люди не любят откровенничать, не то что вы, Барни. Найдите мне других собеседников.
— Ну, легавый, всю душу вытряс! — остервенился Барни. — Попробуйте поговорить с Джеромом Вильямсом, он тоже там был. Только ни звука обо мне!
— Да, так будет лучше, — согласился я.
Я почти дошел до дверей, как он неожиданно заорал:
— Эй, а если он снова ко мне придет?
— Кто?
— Ну тот, что грозил медленной смертью?
— Манни?
— Вот-вот! Что мне тогда делать?
— Молиться про себя, — тихо сказал я, испытывая к Барни некоторую жалость.
Выйдя из его кабинета, я почувствовал волчий голод. Последние двадцать четыре часа прошли с таким напряжением, что стоили двухнедельного нормального существования, и мне необходимо было поддержать свой организм.