Том 27. Письма 1900-1901
Шрифт:
О пребывании Чехова в Вене см. также предыдущее письмо * и примечания к нему * .
3210. О. Л. КНИППЕР
15(28) декабря 1900 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 75.
Год устанавливается по содержанию (пребывание в Ницце) и по связи с письмом к М. П. Чеховой от 15 декабря 1900 г.
Окна в моей комнате настежь… — Чехов остановился в Ницце в Pension Russe.
Переписываю свою
…завтра уже вышлю Немировичу III акт, а послезавтра IV… — Чехов отослал в Москву III акт «Трех сестер» 16 декабря. В музее Художественного театра сохранилась беловая рукопись III и IV актов пьесы «Три сестры», присланных из Ниццы. Сохранился и конверт, в котором была прислана рукопись IV акта. На нем рукою Чехова написан адрес по-русски и по-французски: «Москва. Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко. Каретный ряд. Художественный театр. Monsieur W. J. N.-Dantschenko. Moscou. Russie». На обороте почтовые штемпели: Nice. Place Grimaldi. 2 Janv. 01; Москва, почтамт, 24 декабря 1900 г. Факсимиле конверта воспроизведено в ЛН, т. 68, стр. 13.
3211. М. П. ЧЕХОВОЙ
15(28) декабря 1900 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. IV, стр. 113.
Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Nice. 28 Dec. 00; Москва. 20 XII.1900; Ялта. 24 XII.1900.
М. П. Чехова ответила 25 декабря 1900 г. ( Письма М. Чеховой, стр. 163–164).
…ты пиши. — О себе и матери М. П. Чехова сообщала в ответном письме: «Доехали мы с мамашей благополучно, хотя ехать было не особенно приятно, всю дорогу от Севастополя до Ялты лил дождь. Ехали на почтовых вдвоем. Нас не ждали, и потому дом не протопили как следует, было только 7o тепла, и пахло нежилым. Мне стало грустно… Сейчас же затопили все печи, зажгли огни, и сразу стало уютно и приятно. Теперь же прямо очаровательно. Я по-прежнему восторгаюсь домом и природой, хотя последняя ведет себя не совсем по-южному — дождь не переставая льет, на море буря.
Выехали мы из Москвы только 19-го во вторник, все ждали поверенного от Перфильевой <покупательница имения в Кучук-Кое>. Он приехал, но купчую я сама не совершила, пришлось оставить доверенность Коновицеру. Поверенный Перфильевой имел недостаточно точную доверенность (по мнению нотариуса), и потому пришлось отложить дело до получения новой доверенности на неопределенное время. Доверенный остался ждать в Москве другой доверенности. Думаю, что Коновицер сделает все как следует. Оставаться в Москве мне не хотелось, да и мать последнее время уже торопила меня ехать. Она по-прежнему довольна, что приехала домой. Чувствует себя хорошо, весела и уже с ужасом не думает об одиночестве».
Кланяйся также бабушке и Арсению. — В ответном письме М. П. Чехова писала: «Марьюшка здорова совершенно. Арсений экономен и очень много работает. Мы с ним убрали, вычистили весь дом».
3212. О. Л. КНИППЕР
17(30) декабря 1900 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 75–76.
Дата устанавливается по содержанию («Вот уже третья ночь, как я в Ницце») по помете: «воскресенье», которое в 1900 г. приходилось на 17 декабря, и по ответному письму О. Л. Книппер от 23 декабря 1900 г. ( Переписка с Книппер,
…от тебя ни единой строчки. — Книппер отвечала на упрек Чехова: «Ты меня вчера поразил, дорогой мой писатель! 17-го ты еще не получил ни одного моего письма, когда должен был их получить уже два; всего я отправила 8 писем. Странно! Жду сегодня от тебя весточку с ответом уже на мое письмо. Лучше бы, если я писала poste restante и не послушалась бы тебя, хотя дико, чтобы за границей пропадали письма!» О задержке писем Книппер к Чехову этого периода см. в письме 3235 * .
Купил себе летнее пальто и щеголяю. — Книппер ответила: «Стараюсь представить себе тебя в летнем пальто, фланирующим по улицам Ниццы, сидящим на берегу сверкающего моря и в pension’е среди скучных дам! Только, пожалуйста, ешь побольше и лежи после обеда сколько хочешь — это тебе не вредно. Не голодай по своей привычке. Хочу тебя увидеть полным и цветущим…»
В III я изменил лишь кое-что, а в IV произвел перемены крупные. Тебе прибавил много слов. — См. примечания к письму 3220 * .
…как идут репетиции… — О репетициях «Трех сестер» в Художественном театре Кпиппер писала в ответном письме: «О репетициях ничего не могу сказать — вот уже 6 дней, что не была в театре. Доктор говорил, что вчера репетировали 2-ой акт до 1 ч. ночи, бодро и энергично. Пришли на Новый год телеграмму нашей труппе, они порадуются. А у нас уже вошло в обычай: как торжество какое-нибудь, так сейчас „телеграмму Чехову“!» Книппер заболела 18 декабря и не могла посещать репетиции «Трех сестер» в Художественном театре. Не была она на генеральной репетиции первых двух актов, которая состоялась 23 декабря. 24 декабря Книппер сообщала Чехову: «Мне лучше. Вчера была генеральная 2-х актов, Савицкая писала, что, кажется, Конст<антин> Серг<еевич> остался доволен. Она захворала тоже и не выходит. За меня читает Ольга Павловна <Полянская>. Говорят, очень интересно смотрится» ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 244).
Был у меня сегодня художник Якоби. — О встречах Чехова с художником В. И. Якоби в Ницце зимой 1900–1901 гг. вспоминал Вас. И. Немирович-Данченко: «С Якоби Чехов в Ницце встречался чуть ли не каждый день. Известный художник только что покончил все счеты с Академией, и, как всегда это бывает, чуть не отплевывался при воспоминании о ней. Был он милым человеком, но, во-первых, никак не мог забыть о том, что когда-то все его считали красавцем, и продолжал мнить себя таким же, хотя из его рембрандтовского воротника сиротливо подымалась дряблая и морщинистая шея, во-вторых, была у него страсть рассказывать тошные анекдоты. Якоби уже в это время подтачивал недуг, который вскоре и свел его в могилу. Как-то он казался особенно в ударе. Сам надтреснуто не смеялся, а дребезжал на собственные неприличности. Идет после со мною Чехов.
— А Якоби скоро умрет.
— Почему?
— Самого себя обмануть хочет. Вы всмотритесь: рассказывает анекдоты, хохочет, а в глазах у него ужас смерти… Да, впрочем, что ж… Мы все приговоренные.
— С самого рождения.
— Нет я про себя… Мы в первую очередь… Вы еще жить будете, придете сюда, к морю. Сядете на эту скамью. Какая даль сегодня! Посмотрите, вон парус. Совсем крыло. Чье это сравнение? А вот что море сиреневое — это мое! <…> Как жить хочется! Что бы написать большое-большое? К чему-то крупному тянет, как пьяницу на водку. А в ушах загодя — „вечная память“. Иной раз мне кажется, все люди слепы. Видят вдали и по сторонам, а рядом, локоть о локоть, смерть, и ее никто не замечает или не хочет заметить… Вон Якоби, тот себя одурманивает скверными анекдотами, и ведь он, как и я, — видит ее, видит!..» (Вас. И. Немирович-Данченко. Памятка об А. П. Чехове. — «Чеховский юбилейный сборник». М., 1910, стр. 398–399).