Том 29. Письма 1902-1903

Чехов Антон Павлович

Чаще всего она уезжала в театр, но иногда отправлялась на какой-нибудь благотворительный концерт. За ней заезжал Немирович во фраке, пахнущий сигарами и дорогим одеколоном, а она в вечернем туалете, надушенная, красивая, молодая подходила к мужу со словами:

— Не скучай без меня, дусик, впрочем, с Букишончиком тебе всегда хорошо… До свидания, милый, — обращалась она ко мне. Я целовал ее руку, и они уходили. Чехов меня не отпускал до ее возвращения. И эти бдения мне особенно дороги.

Он иногда мыл себе голову. Я старался развлекать его, рассказывал о себе, расспрашивал о семье. Он много говорил о своих братьях, Николае, Александре, которого он ставил очень высоко и бесконечно жалел, так как он иногда запивал, — этим он объяснял, что из него

ничего не вышло, а одарен он был щедро <…>

Я спросил Антона Павловича:

— А не мучается ли он, что Вы заслонили его, как писателя?

Он улыбнулся своей милой улыбкой и ответил — Нисколько, ведь и пишет он между делом, так, чтобы лишнее заработать. Да я и не знаю, что его больше интересует: литература, философия, наука или куроводство? Он слишком одарен во многих отношениях, чтобы отдаться чему-нибудь одному… Вот и брат Михаил служил в финансовом ведомстве, бросил, работает по книжному делу у Суворина. Пишет рассказы, но никаких усилий не делает, чтобы стать настоящим писателем. У нас ведь нет такого честолюбия, как у многих писателей нынешних. У нас у всех есть любовь к тому делу, над каким мы трудимся <…>

Мы с Найденовым уже были в конце декабря на отлете. Чехов рассказывал мне о своем пребывании в Ницце <…> давал советы относительно здоровья и, как всегда, уверял, что я проживу до глубокой старости <…> уговаривал писать ежедневно, бросить „дилетантство“, а нужно относиться к писанию „профессионально“…

И не думал я в те дни, что они — наше последнее свидание.

Часа в четыре, а иногда и совсем под утро возвращалась Ольга Леонардовна, пахнущая вином и духами…

— Что же ты не спишь, дуся? Тебе вредно. А вы тут еще, Букишончик, ну, конечно, он с вами не скучал!

Я быстро вставал и прощался.

Перед Рождеством мы с Найденовым уехали за границу» ( ЛН, т. 68, стр. 665–667).

…я уеду туда же в феврале. — Поездка в Ниццу не состоялась. 15 февраля Чехов уехал в Ялту.

4269. Е. Я. ЧЕХОВОЙ

24 декабря 1903 г.

Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: с датой 24 января 1904 г. — «Красный архив», 1929, № 6 (37), стр. 184; дата исправлена: ПССП, т. XX, стр. 201.

…детям. — Сергею и Евгении.

4270. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

27 декабря 1903 г.

Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Неизд. письма, стр. 53–54.

Датируется по записке В. А. Гольцева от 27 декабря 1903 г. ( ГБЛ), на которую отвечает Чехов, и помете «суббота», которая приходилась на 27 декабря.

…я никак не попаду в редакцию… — Гольцев послал Чехову вместе с письмом шесть рукописей для редактирования.

У меня теперь репетиции… — Приехав в Москву, Чехов почти ежедневно бывал в Художественном театре на репетициях «Вишневого сада» и вечером на спектаклях. «Осенью 1903 года Антон Павлович Чехов приехал в Москву совершенно больным, — вспоминал К. С. Станиславский. — Это, однако, не мешало ему присутствовать почти на всех репетициях его новой пьесы» («Моя жизнь в искусстве». — Станиславский, т. 1, стр. 268). Далее он писал: «Как раньше, так и на этот раз, во время репетиций „Вишневого сада“ приходилось точно клещами вытягивать из Антона Павловича замечания и советы, касавшиеся его пьесы. Его ответы походили на ребусы, и надо было их разгадывать, так как Чехов убегал, чтобы спастись от приставания режиссеров. Если бы кто-нибудь увидел на репетиции Антона Павловича, скромно сидевшего где-то в задних рядах, он бы не поверил, что это был автор пьесы. Как мы ни

старались пересадить его к режиссерскому столу, ничего не выходило. А если и усадишь, то он начинал смеяться. Не поймешь, что его смешило: то ли, что он стал режиссером и сидел за важным столом; то ли, что он находил лишним самый режиссерский стол; то ли, что он соображал, как нас обмануть и спрятаться в своей засаде. „Я же все написал, — говорил он тогда, — я же не режиссер, я — доктор“. Сравнивая, как держал себя на репетициях Чехов, с тем, как вели себя другие авторы, удивляешься необыкновенной скромности большого человека и безграничному самомнению других, гораздо менее значительных писателей <…> когда мы дерзнули предложить Антону Павловичу выкинуть целую сцену — в конце второго акта „Вишневого сада“, — он сделался очень грустным, побледнел от боли, которую мы ему причинили тогда, но, подумав и оправившись, ответил: „Сократите!“

И никогда больше не высказал нам по этому поводу ни одного упрека» (там же, стр. 269–270).

Я приеду в редакцию в понедельник… — Чехов был в редакции «Русской мысли» 29 декабря, где беседовал с Гольцовым и А. А. Кизеветтером.

4271. И. А. БЕЛОУСОВУ

29 декабря 1903 г.

Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Письма, собр. Бочкаревым, стр. 11.

Ответ на открытку И. А. Белоусова от 27 декабря 1903 г. ( ГБЛ).

Было бы весьма приятно и интересно повидаться с Вами… — Ответ на сообщение Белоусова: «Был у Вас вчера с А. Серафимовичем, но не застал дома, очень бы хотелось повидать Вас. Буду завтра 28 от 2 до 3-х дня. Если Вам нужно куда-нибудь уехать — меня не стесняйтесь, не застану — как-нибудь приеду еще раз. Я 3 1/2 месяца вылежал в ревматизме и теперь еле двигаюсь».

4272. Б. А. ЛАЗАРЕВСКОМУ

29 декабря 1903 г.

Печатается по автографу, вклеенному в «Дневник» Б. А. Лазаревского ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: ЛН, т. 68, стр. 252, 254.

В «Курьере» ~ есть рецензия, критикует вашу книгу. — «Курьер» (1903, № 300, 29 декабря) напечатал рецензию за подписью М. С. на книгу Б. А. Лазаревского «Рассказы» (СПб., 1903).

4273. А. И. КУПРИНУ

31 декабря 1903 г.

Печатается по автографу ( ГПБ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 138.

Открытка.

А. И. Куприн ответил 1 января 1904 г. ( ЛН, т. 68, стр. 392–393).

…напишите строчки две-три… — Куприн отвечал: «Тысячу раз благодарю Вас, что вспомнили обо мне. Сегодня, в первый день Нового года (и притом года, начавшегося при самых кислых предзнаменованиях), Ваше письмо было для меня настоящим праздничным подарком — так оно меня растрогало и обрадовало <…> У меня, правда, был тиф, брюшной, и даже с рецидивом, но это совсем пустяшная болезнь, досадно только, что человека, находящегося в здравом уме и твердой памяти, притом с нормальной температурой и с собачьим аппетитом, заставляют чересчур долго лежать в постели и кормят бульоном. Но утешаюсь, что, выздоровев, стану кудрявым <…> Пожалуйста, Антон Павлович, не поленитесь написать мне, когда Вы приедете в Петербург, о чем я уже давно слышу. Если скоро, то так как мне очень бы хотелось успеть хоть на минутку увидеть Вас в Петербурге, я замедлил бы свой отъезд. Если же Вы еще долго останетесь в Москве, то я, заехав туда дня на два, успел бы побывать у Вас, а также и посмотреть „Вишневый сад“ <…> Я бог весть когда увижу Вас, потому что в Крыму летом не буду и вообще начинаю кочевую жизнь».