Том 29. Письма 1902-1903
Шрифт:
5) Лопахин — Станиславский * .
6) Трофимов студент — Качалов * .
7) Симеонов-Пищик — Грибунин * .
8) Шарлотта — знак вопроса * . В четвертом акте я вставлю еще ее слова * ; вчера у меня очень болел живот, когда я переписывал IV акт, и я не мог вписать ничего нового. Шарлотта в IV акте проделает фокус с калошами * Трофимова.
9) Епиходов * — быть может, не откажется взять Лужский.
10) Фирс — Артем * .
11) Яша — Москвин * .
Если пьеса пойдет, то скажи, что произведу все переделки * , какие потребуются для соблюдения условий сцены. Время у меня есть, хотя, признаюсь, пьеса надоела мне ужасно. Если что неясно в пьесе, то напиши.
Дом старый, барский; когда-то жили в нем очень богато, и это должно чувствоваться в обстановке. Богато и уютно.
Варя грубоватая и глуповатая, но очень добрая.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
Гольцеву В. А., 15 октября 1903 *
4200. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
15 октября 1903 г. Ялта.
15 окт. 1903.
Милый Виктор Александрович, возвращаю тебе рукописи. Все рукописи плохи, кроме одной сравнительно недурной, которой тоже нельзя воспользоваться, к сожалению. «Записки падшего человека» г-жи О. Семененко написаны с талантом * , даже с большим, но неумело, без выдержки; начало хорошо, солидно, но к концу авторша или утомилась или у нее определенных планов не было — и стала валять. Напиши ей, чтобы она попробовала прислать еще что-нибудь, только покороче и чтобы поменьше смертей было. У нее, повторяю, если и не талант, то дарование настоящее, и она может написать и прислать в самом деле хорошую вещь.
Не знаю, разберешь ли ты то, что я пишу. Темно в комнате. У нас холода, ветер сильный, но все еще зелено, цветут розы и хризантемы.
Здоровье мое не блестяще, но лучше, чем было; прошел уже месяц, как я не был в городе, не выходил со двора, но в Москву все-таки рассчитываю приехать — в первых числах ноября.
Жму тебе руку. Будь здоров и весел.
Твой А. Чехов.
Книппер-Чеховой О. Л., 15 октября 1903 *
4201. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
15 октября 1903 г. Ялта.
15 окт.
Здравствуй,
Я беспокоюсь, телеграф разрушен метелями, и моя телеграмма * еще, вероятно, не дошла до тебя. Насчет своей пьесы не имею никаких определенных ожиданий, она надоела мне и потому не нравится. Я отдыхаю теперь.
Здоровье мое все лучше и лучше. Вчера я мало ел, дал себе отдых, а сегодня опять ел, как прорва. Бедная женщина, иметь такого мужа-объедалу!
Вчера я потребовал от кухарки лист, оставленный Машей (программа моих обедов) * , оказалось, что она, кухарка, ни разу не готовила по этому листу. Мне то и дело подавали жареную говядину, баранину, севрюжину, суп с нетертым картофелем, а этого-то в листе и нет. Я поднял историю, просил не готовить ничего; кончилось примирением, и вот сегодня в первый раз ел обед по расписанию.
Надо бы, дуська, поехать постричься, а погода скверная, ветер, набережную, говорят, заливает.
Ну, пиши мне, моя лошадка, нацарапай письмо подлиннее своим копытцем. Я тебя люблю, мое золото. Обнимаю тебя.
Твой А.
Скажи Маше, мать здорова.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
Чеховой М. П., 15 октября 1903 *
4202. М. П. ЧЕХОВОЙ
15 октября 1903 г. Ялта.
Милая Маша, мать совершенно здорова, и я здоров тоже. Все благополучно. Нового ничего нет. Напоминаю тебе о твоем обещании написать мне вкратце, как идет «Юлий Цезарь» в Художественном театре * .
Будь здорова и благополучна. Желаю тебе хорошей погоды. Говорят и пишут, что в Москве препротивная погода. Целую тебя.
Твой А.
15 окт.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
Пешкову А. М. (Горькому М.), 16–17 октября 1903 *
4203. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ) (Черновое)
16-17 октября 1903 г. Ялта.
Посылаю письмо.
Чехов.
Нижний Новг<ород>.
Ал<ексею> Мак<симовичу> Пешкову.