Том 3. Чёрным по белому
Шрифт:
— Чепуха! — сказал подписчик. — Ничего вы получить не можете. Заявите просто полиции о краже.
— Да ведь не полиция у меня украла, чего же я ей буду заявлять, — возразил посетитель с наружной рассудительностью.
— Подавайте в суд! — резко сказал я. — А пока, извините, прошу не отнимать у меня времени — я занят.
— А восемьсот-то рублей!
— Ни копейки!
Посетитель поднялся с кресла.
— Хорошо-с. В таком случае вы мне заплатите втрое.
— Да? Это на каком же основании? —
— По закону. За находку полагается третья часть, а за пропажу — втрое. Я хотел с вами миром уладить, но если вы упрямитесь…
Секретарь схватил его за костлявые плечи, заглянул ему в глаза и, тряся, злобно сказал:
— В своем ли вы уме, что та…
Он вдруг закричал пронзительным голосом, оттолкнул упрямого незнакомца и выбежал в другую комнату.
Я, встревоженный, последовал за ним, нашел его лежащим в углу на диване и нервно дрожащим, чуть не в истерике.
— Что такое? Почему?
— О господи! Глаза, глаза!.. Как же вы не догадались раньше заглянуть ему в глаза: ох, какие это страшные, душу холодящие глаза! Ведь он сумасшедший!
Я вернулся в кабинет. Посетитель холодно прощался со всеми, затянув свои безумные глаза холодными непроницаемыми пленками век. Со мной холодно раскланялся и сказал:
— А так как я на эти деньги собирался открыть фабрику нарезных гаек, то вам и за это придется заплатить. Считая в год по три тысячи, за десять лет — тридцать тысяч!
Зеркальная душа (Святочный рассказ)
Сначала кто-то долго пытался нашарить ключом замочную скважину.
Человек, пытавшийся сделать это, применял такой способ: откачнувшись, он падал на дверь, с приставленным к животу ключом, в надежде, что ключ случайно проскользнет в замочную скважину.
Но это было похоже на лотерею-аллегри, где на сто пустых билетов — только один выигрышный: общая площадь двери была громадная, а замочная скважина маленькая.
Но случай — великое дело; на сорок седьмой попытке ключ попал в замочную скважину, при тихом торжествующем смехе хозяина квартиры.
Он повернул ключ в замке, но сейчас же забыл об этом и, когда после его толчка дверь распахнулась, удивился: как это он с утра оставил дверь открытой.
— Может быть, пришел ко мне кто-нибудь? — нерешительно подумал он.
Предположение его оказалось справедливым: когда он зажег электричество — в большом зеркале, вделанном в стену и украшенном драпировкой, отразилась чья-то фигура в шубе и шапке, нерешительно на него поглядывавшая.
Он тоже бросил на неизвестного человека робкий взгляд, шаркнул ногой, притопнул и поклонился.
Неизвестный ответил вежливым поклоном.
— Здрасс…те! — сказал хозяин квартиры. — Какими судьбами?
Хозяин снял шубу, бросил ее на диван; потом повернулся к гостю, чтобы помочь ему разоблачиться, но гость был уже без пальто.
— Садитесь! — сказал хозяин. — Очень рад, что вссс… помнили! Хе-хе. Сядьте.
Гость, однако, стоял, ухмыляясь.
— Ну, право, сядьте. Наверное, устали, взбираясь по лестнице. Садитесь! Не хотите?.. Вот чудак! Хе-хе… Вырасти хотите? Да? Ну, я сам покажу пример, хотя это, мила-ай мой, со стороны хозяина и невежливо. Верррно?
Хозяин опустился на стул; тогда и гость последовал его примеру.
— Веселое нынче Рождество, не так ли? — спросил хозяин, помолчав.
Гость ответил легким помахиванием руки.
Хозяин, в сущности, не знал, о чем и как беседовать с неразговорчивым гостем, но правила гостеприимства, которые он твердо помнил, несмотря на отуманенную, отягченную вином голову, заставляли его поддерживать пустой бессодержательный разговор.
— Моррозы! Да?
Гость ответил неопределенным жестом руки.
— Уж-жа-сные! Представьте, вышел я на улицу, а калоши — трах! Моментально примерзли к тротуару. Хочу поднять одну ногу — не могу! Хочу другую — не могу! Хочу треть… Гм! Да… Очень сильные морозы.
Помолчали.
— Это очень хорошо, что вы пришли. Нужно, знаете ли… духовное общение… Подъем!..
Хозяин сочувственно взглянул на гостя; вглядевшись попристальнее, он заметил в одежде гостя беспорядок: галстук был развязан и воротничок, петля которого оборвалась, торчал одним концом у самого уха.
— Что это, голубчик, с вами? Воротничок-то подгулял, а? Хе-хе.
Оба долго смеялись, плутовски подмигивая друг другу.
Потом тема разговора иссякла.
— Сильные морозы, а? Пре-же-сто-кие. Во!
Гость сжал руку в кулак с таким видом, будто хотел иллюстрировать крепость мороза, но ничего не сказал.
— Да… Очень, очень большие морозы. Вот вы заметьте — летом не бывает морозов — почему? Потому что — смешно! В июне снег! В июле — мороз! Как так? Засмеют!! Ей-богу. Дико!
Снова собеседники замолчали, неприязненно поглядывая друг на друга.
— Пришел и молчит, — подумал хозяин. — И еще — одну калошу снял, а другую не снял. Как не стыдно, право… Свиньи, а не люди! Черт с ним! Закурю лучше…
Он полез в карман, вынул портсигар, взял одну папиросу и протянул портсигар гостю, но тот тоже достал портсигар и уже протягивал его хозяину.
— Благодарю вас! Свои курю, — сухо сказал хозяин. — Позвольте прикурить только.
Он вытянул голову, прикоснулся папиросой к папиросе гостя и затянулся.