Том 3. Драмы

Лермонтов Михаил Юрьевич

Право?

Казарин

А разве нет?

Арбенин

О! Счастлив… да…

Казарин

Я очень рад, Однако ж всё мне жаль, что ты женат!

Арбенин

А что же?

Казарин

Так… я вспоминаю Про прежнее… когда с тобой Кутили мы, в чью голову – не знаю, Хоть

оба мы ребята с головой!.. Вот было время… Утром отдых, нега, [128] Воспоминания приятного ночлега… Потом обед, вино – Рауля честь… В граненых кубках пенится и блещет, Беседа шумная, острот не перечесть; Потом в театр – душа трепещет При мысли, как с тобой вдвоем из-за кулис Выманивали мы танцовщиц и актрис… Не правда ли, что древле Всё было лучше и дешевле? Вот пьеса кончилась… и мы летим стрелой К приятелю… взошли… игра уж в самой силе: На картах золото насыпано горой; Тот весь горит… другой Бледнее, чем мертвец в могиле. Садимся мы… и загорелся бой!.. Тут, тут сквозь душу переходит Страстей и ощущений тьма! И часто мысль гигантская заводит Пружину пылкого ума… И если победишь противника уменьем, Судьбу заставишь пасть к ногам твоим с смиреньем – Тогда и сам Наполеон Тебе покажется и жалок и смешон.

128

Стихи Вот было время… Утром отдых, негаи далее до стиха К приятелю… взошли… игра уж в самой силе…близки по содержанию строфам XVI, XVII и XVIII первой главы «Евгения Онегина».

(Арбенин отворачивается.)

Арбенин

О! Кто мне возвратит… вас, буйные надежды, Вас, нестерпимые, но пламенные дни! За вас отдам я счастие невежды, Беспечность и покой – не для меня они!.. Мне ль быть супругом и отцом семейства, [129] Мне ль, мне ль, который испытал Все сладости порока и злодейства И перед их лицом ни разу не дрожал? Прочь, добродетель: я тебя не знаю, Я был обманут и тобой, И краткий наш союз отныне разрываю – Прощай, прощай!..

129

Ср.: «Когда б мне быть отцом, супругом…» («Евгений Онегин», глава четвертая, строфа XIII).

(Падает на стул и закрывает лицо.)

Казарин

Теперь он мой!..

Сцена третья

Комната у князя

(Дверь в другую растворена.) (Он в другой спит на диване.)

Выход первый

Иван, потом Арбенин

(Слуга смотрит на часы.)

Иван

Седьмой уж час почти в исходе, А в восемь приказал себя он разбудить. Он спит по-русски, не по моде, И я успею в лавочку сходить. Дверь на замок запру… оно вернее. Да… чу… по лестнице идут. Скажу, что дома нет… и с рук долой скорее.

(Арбенин входит.)

Арбенин

Князь дома?

Слуга

Дома

нет-с.

Арбенин

Неправда.

Слуга

Пять минут Тому назад уехал.

Арбенин (прислушивается)

Лжешь! Он тут

(показывает на кабинет)

И, верно, сладко спит: прислушайся, как дышит.

(В сторону)

Но скоро перестанет.

Слуга (в сторону)

Он всё слышит…

(Ему)

Себя будить мне князь не приказал.

Арбенин

Он любит спать… тем лучше: приведется И вечно спать.

(Слуге)

Я, кажется, сказал, Что буду ждать, покуда он проснется!..

(Слуга уходит.)

Выход второй

Арбенин (один)

Удобный миг настал!.. Теперь иль никогда. Теперь я всё свершу, без страха и труда. Я докажу, что в нашем поколенье Есть хоть одна душа, в которой оскорбленье, Запав, приносит плод… О! Я не их слуга, Мне поздно перед ними гнуться… Когда б, крича, пред них я вызвал бы врага, Они б смеялися… теперь не засмеются! О нет, я не таков… позора целый час На голове своей не потерплю я даром.

(Растворяет дверь.)

Он спит!.. Что видит он во сне в последний раз?

(Страшно улыбаясь)

Я думаю, что он умрет ударом – Он свесил голову… я крови помогу… И всё на счет благой природы!

(Входит в комнату.)

(Минуты две, и выходит бледен.)

Не могу!

(Молчание.)

Да! Это свыше сил и воли!.. Я изменил себе, я задрожал, Впервые во всю жизнь… давно ли Я трус?.. Трус… кто это сказал… Я сам, и это правда… стыдно, стыдно, Беги, красней, презренный человек. Тебя, как и других, к земле прижал наш век, Ты пред собой лишь хвастался, как видно; О! Жалко… право, жалко… изнемог И ты под гнетом просвещенья! Любить… ты не умел… а мщенья Хотел… пришел и – и не мог!

(Молчание.)

(Садится.)

Я слишком залетел высоко, Верней избрать я должен путь… И замысел иной глубоко Запал в мою измученную грудь. Так, так, он будет жить… убийство уж не в моде: Убийц на площадях казнят. Так!.. В образованном я родился народе; Язык и золото… вот наш кинжал и яд!

(Берет чернил и записку пишет – берет шляпу.)