Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы
Шрифт:
Ах, не могу я молиться!
Я разучилась молиться!..
Раба
(почти шепотом)
Ты хочешь, кликну я его.
Франческа
(дрожа)
Кого?
Она беспокойно оглядывается по сторонам, взор ее устремляется на неподвижную занавеску. Ее дыхание прерывается и делает
Ты видела, сел на коня сегодня
Мессер Джованни?
Раба
Да, мессер Джованни
и старый Малатеста. Для поруки
и подписи поехали они,
чтоб договор с епископом скрепить,
и в этот час уже, наверно, будут
у Сан-Арканджело.
Франческа
Смотри, Смарагди,
будь бдительна. Все видишь ты, все слышишь,
все знаешь. Будь такой всегда.
Раба
Мадонна,
не бойся, не тревожься ни о чем,
спокойно спи. Когда б тебя могла я
так веселить, как веселит тот
камень, чье имя я ношу!
Франческа
Ты знаешь, где
Малатестино?
Раба
В Ронкофреддо послан
отцом. С ним тридцать всадников в пути.
Франческа
Боюсь его. Ты от него меня оберегай.
Раба
Зачем? Когда болел он,
не ты ль за ним ходила, как сестра,
и день, и ночь.
Франческа
Сестра! о, это слово
меня язвит! Самаритана, где ты?
О, где течет невинности твоей
святой поток, в котором дух мой грешный
не может жажды утолить. Я вижу,
везде кругом, во мраке, эти взоры,
что стерегут меня, как взоры зверя,
готового схватить добычу жадно,
и грызться за нее!
И в жилах этих глаз все та же кровь,
как и в глазах у брата,
их родила одна и та же мать!
Кто эту порчу на меня наслал?
Кто этот смертный грех повел на приступ
моей души? Ответь, земная тварь,
ты, роющая корни трав заклятых,
откуда это зло? Я помню песню:
«Когда я встречу трех, я трех возьму».
И дьявол взял всех трех в один мешок,
всех трех он взял, а с ними — и меня!
Раба
Не призывай нечистого, мадонна!
Прости, Господь, святи ей дух и плоть!
Обман застлал твой взор. Ты в тень глядишься
как в зеркало, и видишь в ней свои же
глаза горящие. Беды-злосчастья
не поминай. Господь тебя храни,
как верная раба блюдет
Франческа
Смарагди, некуда бежать! Права ты:
я в тень гляжусь, как в зеркало. Господь
моей погибели взыскал.
Я ночь и день сидела у постели
больного одиноко, чтоб найти
мечтаньям сокровенным покаянье
С молитвой я касалась страшной раны,
с молитвой омывала гной ее,
Душа ждала в ужасном — исцеленья
и мира. Но, едва закрылась рана
на лбу чудовища, — иная язва
открылась вдруг в его свирепом сердце.
Ты понимаешь? в жилах у него
зажглось желанье зверское. И я
почувствовала вдруг, что все мечты
отравлены каким-то злейшим ядом.
Мое же тело
легло на скорбь мою, как тяжесть
невыносимая;
все радости весны,
вся сладость сновидений
из мира были изгнаны;
и лик любви
окаменел от ужаса!
В холодном мраке заблудились
желание и ненависть и оба
ведут меня на смерть, как палачи
безумные и пьяные, — готовы
разить друг друга…
Раба
(тихим голосом)
О, не отчаивайся! Слушай. Стану
тебе гадать я; ужас заколдую.
Мне от прилуки ведомо питье,
забвенье наводящее. Ему
рукою левой кубок протяни,
когда с коня, устал и тощ, он спрянет.
Я заговору научу тебя…
Франческа
Мне, мне питье такое!
Сама его я выпью!
Меня освободи, Смарагди!
Но некуда бежать!.. Послушай,
вот разгадай мне сон, который
мне снится ночь за ночью.
Раба
Расскажи
его, мадонна. Я же растолкую.
Франческа
За ночью ночь мне страшная охота
все снится — тот же сон, который снился
Настаджо дель Онести, как о том
рассказывал однажды мне Баннино,
со мной бродя по Кьясси… Вижу я
ее во сне, как наяву. По лесу
густому девушка бежит, нагая,
со спутанными волосами, вся
истерзана колючками и терном,
крича о помощи; за ней два пса
огромных гонятся, ее кусая,
едва настигнут; сзади мчится рыцарь
на черной лошади, с мечом в руках.
с лицом ужасным, девушке грозя
словами беспощадными ее убить!
И вот собаки девушку хватают,
впиваются в нее зубами; рыцарь,
ее настигнув, соскочив с коня,
бежит к несчастной;
та, стоя на коленях.