Том 3. Книга 2. Драматические произведения

Цветаева Марина Ивановна

Вестник

Был — Царь. Переполнен [35] Чан скорби и мглы. В кипящие волны Пал царь со скалы. Беду издалече Узревши с высот, Пал — сыну навстречу С отвесных трехсот. В пылу чадолюбья И в пепле тщеты, В четыреста глуби — С трех-сот высоты. Не орл быстролётен, Царь крыл и когтей — То старец с трех сотен Гранитных локтей. Что яростный кречет — В волн пенную шерсть — Взмыл — первым да встретит Сыновнюю персть. Не в яростном споре Ветров и ветрил — Не в море, а в горе Себя утопил! В уст — собственной пене, Кровавой кайме, В век — собственной тени, В недр — собственной тьме, В убийственном слове Ко-ротком: к чему? В отцовской любови Без-донном чану. Где пропасти клином, Где пена ревет — Летящего принял В грудь водоворот.

35

Между первым и вторым слогом перерыв, т. е. равная ударяемость первого и второго слога. Тире мною проставлено не всюду (прим. автора)

Хор граждан

Горе! Горе! С красных скал — Горе! Горе! Камнем пал Царь наш. Наводняй же площадь, Бессыновних и безотчих Стадо — без поводыря! Горе! Горе! Без царя! Горе! Горе! Дважды пал! Старого гремучий вал Выхватил зеленокудрый. Юного —

слепая удаль. Чудищу швырнула в пасть. Горе! Горе! С черным — снасть! Коршунам — кровавый пир! Горе! Горе! Дважды сир Край наш, на куски искрошен. Вместо пажитей роскошных — Коршунов кровавый слет… Горе! Горе! Море слез! Горе! Горе! Кровных кровь! Мать бездетная, готовь Скорби черное убранство! Явственен — через пространства — Скорби веющий рукав. Ах, не черен он — кровав! Прав — взмывающий с крутизн! Лучше б вовсе в эту жизнь, — В коей правды не дождаться, — Не рождать и не рождаться, И не знать, как ветер свеж… Горе! Горе! Горе!

Явление Тезея в сопровождении девушек и юношей.

Тезей

Где ж Лавры — победоносцу? Жив и несокрушим! Как по коврам пронесся По валунам морским — Вождь ваш, с благою вестью: Вот она! Счетом семь Дев, с семерыми вместе Сими — в родную сень. Целы и без изъяну, — Что дерево весной! Чаянных семь и жданных Семеро, я — восьмой. Пал Минотавр, и вынес Вал! Кровяным бугром Пал! С Минотавром — Минос. Но — что за прием? Что — овцы под крышу! Что — жены под щит! Приветствий не слышу! Иль море глушит? Что — рыбины в пену! Что — ящеры в мох! От радости немы? Иль сам я оглох? От радости слепы? Ведь вот она, стать, Краса и укрепа Афин. Или вспять Мне? Сызнова море Тревожить кормой? Лишь сам себе вторю? В сей предгромовой Тиши. Не привечен Ни взглядом очес! Так вот она, встреча, Так вот она, честь, Так вот они, горсти Роз, лавры вершин Бойцу-быкоборцу От вольных Афин! В час скорби и вздохов Был скор мой булат. На дел моих грохот Немотствуешь, град? На рук моих дело — Уж весть о быке Весь мир огремела — Ни ветви в руке?! Сердца без отзыва! Тела без сердец! Но — злейшее диво; Что — даже отец На-встречу не вышел, На мышц моих мощь Склонить свою ношу… Иль впрямь я безотч? Афиняне, рдею! Лоб — обручем сперт! Скажите — Эгею, Что сын его…

Прорицатель

Мертв Царь. Не родиться — Вот, в царстве тщеты — Основа.

Тезей

Убийца Державного?

Прорицатель

— Ты. «Бык поражен из двух — Белый, белее пара — Парус». Так в отчий слух Слово твое упало. «В пепле себя сокрыл — Черных, чернее вара Смольного, жди ветрил». Ум твой какою чарой Заворожен? Каков Змей у тебя под корнем?

Тезей

Дивною девой вдов, Изнеможа от скорби Плыл. Когда свет немил, Черное — оку мило. Вот почему забыл Переменить ветрило.

Хор юношей

В час осыпавшихся вёсен, Ран, неведомых врачам, Черный, черный лишь преносен Цвет — горюющим очам. В час раздавшихся расселин — Ах! — и сдавшихся надежд! — Черный, черный оку — зелен, Черный, черный оку — свеж. Резвым агнцем белорунным Кто корабль пустить дерзнет, Коль в груди своей, как в урне, Вождь покойницу везет? В час, как всё уже утратил, В час, как всё похоронил, Черный, черный оку — красен, Черный, черный оку — мил. Мрак — дыхание без вздрога! Мрак — касание фаты! Как боец усталый — лога, Око жаждет черноты. В час распавшихся объятий, — Ах, с другим, невеста, ляг! — Черный, черный оку — внятен, Черный, черный оку — благ. В час оставленных прибрежий, — Ран, не знающих врачей, — Черный, черный лишь не режет Цвет — заплаканных очей. В час, как розы не приметил, В час, как сердцем поседел, Черный, черный оку — светел, Черный, черный оку — бел. Посему под сим злорадным Знаком — прибыли пловцы. Пребелейшей Ариадны Все мы — черные вдовцы. Все мы — черные нубийцы Скорби, — сгубленный дубняк! Все — Эгея соубийцы, И на всех проклятья знак — Черный…

Прорицатель

Чарой клянусь полдневной, Небожителя — се — резец! Сын мой, кого прогневал Из роковых божеств? Муж, и разя, радушен, Бог ударяет в тыл. Верность — кому нарушил, Сын, из бессмертных сил? Перед какой незримой Явственностью не прав? Громы — с какой низринул Из олимпийских глав? Сын, неземным законом Взыскан, — перстом сражен! Ревность — какой затронул Из олимпийских жен? Высушенный опилок — Муж, за кого взялись! Мстительней олимпиек Несть, и не мыслит мысль. Взыщут, — осколок глинян, Выплеснутый сосуд! Сын мой, кому повинен Из роковых?

Жрец

Несут Тело. Водорослью овито.

Тезей

Узнаю тебя, Афродита!

Октябрь 1924

Прага

Федра

ЛИЦА:

Федра.

Тезей.

Ипполит.

Кормилица.

Слуга.

Друзья.

Прислужницы.

Картина первая

Привал

Лес. Ипполит в кругу друзей.

Хор юношей

О, заросль! о, зов! О, новых холмов Высоты! Восславимте лов! Что лучше боев? Охота! Хвала Артемиде за жар, за пот, За черную заросль, — Аида вход Светлее! — за лист, за хвою, За жаркие руки в игре ручья, — Хвала Артемиде за всё и вся Лесное. Засада. Испуг: Что — рок или сук? Ветвистый Куст — или елень? Нет, мчащая тень Каллисты! Хвала Артемиде за брод, за брег, За — до задыхания быстрый бег Вдоль лиственного ущелья. Весеннею водобежью шумишь! Хвала Артемиде за чувств и мышц Веселье. В глаз давшая ветвь. Что — пень или вепрь? Змеиный Ком? Корни жгутом? Звериным прыжком — В долину! Хвала Артемиде за взгляд, за чуть, Ее не задевши, пушка не сдуть С тычинки. О, нюх: о, зренье Чащ! — Знойные губы в игре ручья… Еленем становишься, вслед скача Еленю! Лоб льется, рот сух. В наставленный нюх — Мха, меха Дух, рога и мха Дух! Грудь — что меха. — Хо! — Эхо! Хвала Артемиде за стыд, за вред, За ложную радость, за ложный след, Ход ложный, — все муки всуе! Сокрывшийся ужин и ночь во рву! Хвала Артемиде за всю игру Лесную. Лов кончен. Жар спал. Прохлада. Привал. Проверя Грудь, бок, в кровь избит, Ловец потрошит Зверя. Хвала Артемиде за рог, за клык, Последнюю удаль, последний крик Охотника, — охнул, ухнул Лес. Перевернулся. Корнями в пух! Хвала Артемиде за мех, за… Мух Звон. Дух вон. Нам в женах нужды несть! И днесь и в будущем Восславим дружество! Восславим мужество! Для жен нет сласти в нас! Нам чад не пестовать. Восславим

братственность! Восславим девственность! Дом с домочадцами? Нет, лес с невиданным! Дичь будем зваться мы, Рать Артемидина. Еленем прядаешь, Земли не трогаешь! Восславим скоробежь, Восславим скородышь! Не пой, что пряменький! Гнут — нежногубые! Влюбиться — кланяться: Поем безлюбие! Иное лакомство — В смолу горячую. Жениться — плакаться, Поем безбрачие! Лес, лес-зеленец! Быстрая водица! Стрелец — не жилец: Жениться — прижиться! Ни бед, ни потех — Тихое убийство. Гордец — не отец: Плодиться — дробиться! Не дано еще — уж отнято! Краток, краток век охотника. Миг — цветы ему цвели. Краткосрочнее стрелы! Вода льется, беда копится. За охотником охотятся. Ночь, дорога, камень, сон — Всё, и скрытые во всем Боги. Не к жрецу тщемудрому Божество влечется — к удали. Храбрецу недолго жить. Сам — намеченная дичь. Не к высокопарным умыслам, — Божество влечется — к юности. Мрамор падок на загар. Каждый отрок — хлебодар Бога. Плясовицы ревностней Божество влечется к бренности. Больше, нежели они — Нам, мы — мраморным нужны. Вот он, лес! Вот он, лук! Из пещерных грубостью Артемидиных слуг Ни один не влюбится. Вот он, век! Вот он, злат! Из далеких зреньицем Артемидиных чад Ни один не женится! И присно и ныне, В горах и в ложбине, Поемте богиню, Подругу едину Нашей доли и нашей удали — Артемиду зеленокудрую! И громко и много, И в баснях и в лицах, Рассветного бога Поемте близницу: Мужеравную, величавую Артемиду широкошагую. Вечней водомелен, Вечней мукомолен, Как лавр вечно-зелен, Как Понт вечно-волен — Так вечна в нашем сердце глиняном Артемида высоковыйная. Сто взял, в этот грохнусь. В час ребер поломки, Доколе хоть вздох в нас — Поемте, поемте Женодругую, сокровенную Артемиду муженадменную. Славьте — и громче! Темью и ранью, Вот она с гончей, Вот она с ланью, В листьях, как в стаях, Нощно и денно, С не поспевающей за коленом Тканью — запястье! — повязка! — гребень! — В опережающем тело беге. Вдоль лабиринтов Зелени мглистой Вот она с нимфой Верной, Каллистой, Не остывая В рвенье и в рденье, С не поспевающей за движеньем Тенью, теряемой на изломах Бега. Ведущая без ведомых. Полное счастье Может ли зреться? Вот она в чаще, Вот она в сердце Собственном. Стройся, Лес пестрополый! Чтобы стволами, как частоколом, Окружена — сопрягитесь, стены! — Водному бегу вручила члены Загнанные… Время, сдайся, и пена, кань! Не догонит колена — ткань. Посрамленное, сядь на пень. Не догонит движенья — тень, Против времени будем гнуть: Не догонит дыханья — грудь. Против времени будем гнать: Не догонит затылка — прядь, Уха — эхо, поэта — век… Но догонит оленя — бег Артемидин. В травах и в листьях — славьте ее! Частые листья — кудри ее. В ветках и в сучьях — славьте ее! Ветви? нет, руки, ноги ее. Все, что из круга тщится — ее! В каждой натуге — мышцы ее! Друга, и в дерне чтите ее! Черные корни — воля ее. Неколебимо сердце ее — Голые глыбы — сердце ее! Зверь воя, лес вея, И розно, и разом, Поемте лилею, Риз белых ни разу Не мрачившу любовной скверною: Артемиду каменносердую. В срок нужный — срази нас, Стрела без преемниц! Поемте невинность, Поемте надменность Плоти, ведомой только озеру! Артемиду трепетоноздрую. Но диво — сквозь листья! Но диво — как в дымке… И в песнях и в мыслях Своих — утвердимте Мужегрозной богини около — Ипполита оленьеокого С ртом негоупругим, С ртом — луком неломким! Богинина друга Поемте. Поемте Артемидина друга горнего — Ипполита женоупорного. Нос — острое нюхал, Лоб — трудное сдвинул. Эгеева внука, Тезеева сына, Ненавистника рода женского — Ипполита поем трезенского. Тучи сгоним, чаши сдвинем, В славословье углубимся Целомудренной богини Нелюдимого любимца. Нелюдима ее любимого — Ипполита неуловимого — Дивен слух чей, чуден взгляд чей. Под кустом, где сон валит, Кто всех чутче, кто всех глядче? Ипполит! Ипполит! Еще дани никто не взымывал — С Ипполита неуловимого. Вепри, щерьтесь! лани, плачьте! Глазомером именит — Кто всех метче, кто всех хватче? Ипполит! Ипполит! Легче скока никто не имывал — Ипполита необгонимого. Кустолаз-то наш разгарчив! Погляди, в часы молитв, Кто всех стойче, кто всех жарче? Ипполит! Ипполит! Никогда не срамящий имени Ипполита неутомимого. Жены встали, солнце вышло, Окружен, женоувит — Кто всех диче, кто всех тише? Ипполит! Ипполит! Безоглядней никто не минывал — Ипполита неумолимого. Кабана в один присест. Винограда жаждет пот. Ипполит один не ест, Ипполит один не пьет. Почему, венчавши лов, Чудо-вепря низложив, Ипполит один суров? Ипполит один брезглив? Дева ль встретилась в лесу? Лань за деву принял лев? Или — вепря за лису — Принимает нас за дев? Жир и влага — лей и режь! Время драго — пей и ставь! Женоборец, пей и ешь! Вепревержец, пей и славь С нами мчащуюся — мчимую — Юность невозвратимую! Пьян виноград. Вепрь нарасхват. Долго ли млад? Вспомни!

Ипполит

Вепрю не рад, Лесу не рад, Веку не рад. Сон мне Снился. Тмящая мне всех жен Сущих — мать посетила сон Мой. Живущая в мне одном Госпожа посетила дом Свой. Се — урна ее золе! Дом единственный на земле. Не приметил, а ночь светла, Как входила и как вошла. Поседею, скажу, как днесь: Входа не было, было: «здесь! Есмь!» Ладьею из-за волны, Представание из земли — Плиты — сроки — запреты — чрез. Лика не было. Был очес Взгляд. Не звезды и не лучи, Всего тела и всей души Взгляд, — ну, ланий на ланенят Взгляд, ну — матери как глядят Мертвые. По краям зерцал Взгляд обличием обрастал. Камня брошенного круги! Переносица. В две дуги Брови ровные. Под губой Воля каменная — дугой. Дуновением губ: — Реки! Речи не было. Был руки Знак. Молчания полный гром. Был руки восковой — подъем Неуклонный. Покров разверст. Сыну — рану явивший перст! Растопилося. Поплыло. Други милые, каково Грудь и рану узреть зараз?! Речи не было. Кровь лилась Наземь, на руки мне — без сил Распростертому — перст же плыл, Выше, выше парил — пока, Ставши, не запечатал рта — Материнским словам? моим? Дальше не было. Было — дым, Там…В кругу десяти перстов Плоти не было. Был покров, Пар! Пар емлю! Простой. Пустой. Пара таянье под рукой Чающей…

Друзья

Сон!

Ипполит

Знающей…

Друзья

Бред! — Грезой смущен! — Думой задет! — Мало ли чар? — Басен не чтим! — Именно — пар! — Именно — дым Умственный. — В нас Суть. Что не мы — Марево. — Сглаз! — Полной луны Глаз. — Лунных стрел Яд. — Друг наш мил! Лишнее съел! — Лишнее влил С вечеру. — Яр Вакх в час игры. Даже не пар Лунный — пары Винные. Чад! Хмель-мозгокрут! — Мертвые спят! — Смертные ж пьют.