Том 3. Лица
Шрифт:
Превосходный. Извиняюсь!
Сосулин. Позвольте…
Чупятов. А может, и верно, а? Наука – она дойдет.
Превосходный. Ну, дойдет же, ясно как день!
Сосулин. Гениально! Я пишу на эту тему пьесу… в стихах… И посвящаю вам, тов. Чупятов – можно?
Чупятов. Да бросьте вы – при чем я?
Жудра. А вы свою обезьянью пьесу – лучше ему… или вот ему посвятите (на
Превосходный. Ну, знаете… як Пана Бога кохам – я вам это пшипомню!
Люба(выходит). Унтера Иваныча тут нету?
Чупятов. А, певунья, здравствуй! Ну, что ж, скоро? А то мы уже заждались.
Люба. Да вот, как только Унтер Иваныч… без него аккомпанировать некому.
Превосходный. Товарищ Люба – вашу лапочку!
Сосулин(пожимая руку Любе, декламирует). Конец Государственной Думе, Февраль сошел к нам с небес. На меня вы взглянули – я умер, Коснулись рукой – я воскрес… Я воскрес, да. Это из моих революционных стихов – вы, Люба, их читали?
Люба. Нет, я про покойников не люблю.
Чупятов(хохочет). Здорово! Как говорится: девка я-те-дам!
Превосходный. Да, это я вам скажу – не девушка, а прямо сахар-рафинад по первой категории.
Жудра. А может, вам этот сахар по пайку не полагается.
Чупятов. Ой, молодцы ребята! Ой, языкастые!
Хохочет. Сосулин и Малафей Ионыч подхохатывают.
Сосулин. «По пайку не полагается»… Гениально! Я это запишу – вы разрешите, тов. Чупятов?
Чупятов. А при чем тут я?
Превосходный. Ну да? Что тут смешного? И почему именно мне не полагается? (Жудре.) Вы думаете, что вам как раз полагается, да? Так азы сначала спросите так называемого отца.
Малафей Ионыч. Нет-нет-нет… я что! (На Чупятова.) Вот, можно сказать, в руки его передаю Любочку.
Чупятов. Да что это ты, Малафей Ионыч, «прикажет-прикажет»! Не в такое время живем. Кого девушка сама выберет – за того и отдавай.
Сосулин. Вот она, народная мудрость! Гениально!
Чупятов. А то вот доктора спроси – как по его надо, с точки биологии.
Доктор. Ну, если с этой точки зрения – так, конечно: соединять в пары людей одной национальности – грубая ошибка.
Малафей Ионыч. Спасибо, тов. доктор!
Превосходный(Жудре). Что? Я же вам говорил, что вы ей не пара – и даже, знаете, научно.
Жудра. Ну, это без дураков! Мы с Любой осенью едем в Москву, а вы научно – катитесь ливерной, вот что.
Превосходный. Слушайте – это вы мне – ливерной?
Жудра. Вам – ливерной, да.
Превосходный. Ну, так я вам скажу, что вы не поедете.
Жудра. То есть, это как же? Вы же сами полчаса назад обещали мне путевку дать.
Превосходный. Ну, и что с этого? Это обещание надо понимать диалектически, да.
Малафей Ионыч. Спасибо, тов. Превосходный, спасибо.
Жудра. А по-нашему, по-комсомольски, этакие вот диалектики – называются трепачи.
Люба. Витя… Витя… Оставь… не связывайся.
Превосходный. Ах, та-ак? Я из-ви-ня-юсь! Малафей Ионыч!
Малафей Ионыч. Здесь! Слушаю, товарищ Превосходный!
Превосходный. Имейте в виду, что вы допускаете себе в дом…
Малафей Ионыч. Да… Слушаю…
Превосходный. …бывшего меньшевика, да.
Малафей Ионыч. Как, тов. Превосходный… Госп… да я…
Превосходный. Да. Согласно его собственноручной анкете во время февральской революции он записался в партию меньшевиков.
Чупятов. Да бу-дет вам! Ведь ему же тогда двенадцать годов было.
Малафей Ионыч. Товарищ Чупятов, ваши слова для меня, как библ… как Бебеля, или, например, Лассаля…
Чупятов(конфузясь). А ну тебя… Что это ты в самом деле… Какой я… (Махнув рукой, закуривает, уходит за угол).
Малафей Ионыч. Нет, тут уже я – автоматически. Чтобы я в мою пролетарскую семью допустил гидру – нет, это аминь, ныне и присно и во веки веков!
Жудра. Благословите, отец дьякон.
Люба. Витя – не надо! Слышишь?
Малафей Ионыч(Жудре). Прошу вас, как бывшего социал-предателя… и нахала… оставить этот честный советский дом и больше сюда не возвращаться! Да-с!
Жудра. С удовольствием! Меня от вас тошнит.
Люба. Витя, постой… Как же я… как же мы…
Жудра. Не робей, Люба! Так или эдак, а мы с тобой… (тихо ей). Вечером, в саду – ладно?