Том 3. Музыка для хамелеонов. Рассказы
Шрифт:
«А вот и нет — походит.» — отвечает тем временем Марш.
Оливия — Анн, которая все стояла, широко разинув свой рот, что твой аэропорт для мух, говорит: «Ты же слышала свою сестру. Он никакой и не мужчина. Подумать мне — бегает везде со своим пятачком, за мужчину хочет сойти! Ведь он даже не мужского полу!»
Марш в ответ: «Ты очевидно забываешь, тетя Оливия — Анн, что это мой муж, отец моего будущего ребенка.»
Тут Юнис издает свой коронный мерзкий звук и говорит: «Ну, что сказать, — я бы точно не стала хвастаться этим.»
Ну разве это не теплый прием? После того, как я сам оставил такую замечательную позицию клерка в Кэш — Н-Кэри.
Но это
«Ты должно быть не в своем уме» — отвечает Юнис. И голос у нее, не соврать — будто с нее сдирают последнее кимоно.
«Ты должно быть не в своем уме» — вторит Оливия — Анн.
«Уже шесть, и если ты,» — говорит Юнис, — «думаешь, что я дам этому пятаку сесть в мой Шевроле 1934 года, почти — как — с-иголочки, и доехать хотя бы до уборной и обратно, ты точно не в своем уме.» Естественно, подобное обращение вызвало слезы у Марш.
«Не волнуйтесь,» — говорю, — «милочка. Я за баранкой Каддилака нема — ало отсидел в свое время.»
«Ххм!» — говорит Юнис.
«Уггм.» — говорю я.
Юнис заявляет: «Да если он был хотя бы за баранкой плуга, я съем дюжину сусликов, зажаренных в скипидаре.»
«Я не потерплю таких манер обращения с моим мужем», — говорит Марш. «Вы просто дикарки! Ведете себя, словно я привела в дом совершенного незнакомца невесть откуда.»
«Знает кошка, где раки зимуют!», — это опять Юнис.
«Не думай, что сможешь водить нас за хвост!», — ревущий голосок Оливии — Анн настолько напоминает брачные крики осла, что их легко спутать друг с другом.
«Знаешь, мы сами не за амбаром родились,» — говорит Юнис.
Марш серьезно отвечает: «Я предоставляю вам понять, что я официально, пока смерть не разлучит нас, жената на этом человеке, что заверено мировым судей, от такого — то числа, что есть три с полтиной месяца. Хоть кого спросите. Учтите, тетя Юнис, он белой расы, в рабстве не был, ему шестнадцать лет. Более того, Джордж Фар Сильвестр не желает слушать таких манер обращения с его отцом.»
Джордж Фар Сильвестр — имя, которое мы решили дать малышу. Звучит внушительно, не правда ли? Только вот при текущем раскладе дел мне это решительно безразлично.
«Разве может девушка иметь ребенка от другой девушки?», — наносит удар Оливия — Анн, пытаясь ранить мою мужскую честь. «Ну, скажу я вам, каждый день приносит что — то новое.»
«Успокойся же», — говорит Юнис. «Давайте не будем больше говорить про этот фильм в Фениксе.»
«Но там же Джуди Гарланд..» — всхлипывает Марш.
«Не волнуйся, милая», — говорю я, «Я наверняка его уже видел в Мобайле десять лет назад.»
«Это преднамеренная ложь», — кричит Оливия — Анн. «Ах ты мерзавец этакий. Десять лет назад Джуди еще не снималась.» Оливия — Анн не посмотрела ни одной картины за все свои пятьдесят два года(она никому не скажет, сколько ей лет, но работники Капитолия в Монтгомери были очень любезны и ответили на мое письмо), что не мешает ей выписывать восемь альманахов о кино. Если верить начальнице почтового отделения Деланси, так это все, что она получает, за исключением каталога товаров от Сирз. Её любовь к Гари Куперу принимает жуткий оборот — два сундука и чемодан уже забиты его фотокарточками.
Когда мы вышли из — за стола, Юнис подвалила к окну, поглядела на сирень и говорит: «Птицы укладываются в гнезде, пора и нам на покой. Ты, Марш, иди в свою старую комнату, а джентльмену я разложила раскладушку на задней веранде.»
Это
«Не сочтите за дерзость», — говорю я, — «но по какой причине мне не дозволяется спать со своей законной женой?»
После этого они обе принялись вопить на меня.
Марш не выдержала и сорвалась, прямо при них. «Тихо! Тихо! Тихо! Я больше так не могу. Ну же, пупсик — послушай их и ложись где они хотят. Завтра мы посмотрим..»
Юнис говорит: «А я — то что и говорю, умная же как — никак моя девочка.»
«Бедняжка», — говорит Оливия — Анн, а сама руку ей за талию и тащит. «Бедняжечка, такая молодая, такая невинная. Ну пошли, выплачемся на плечике у тети Оливии.»
Весь май, июнь, июль и большую часть августа я ютился, изнемогая в жару, на чертовой задней веранде, открытой, без намека на сетку. И что же Марш — она ни разу даже рта не раскрыла! Москиты в этой болотистой части Алабамы буйвола готовы сожрать, если тот чуть зазевается, не говоря уже об опасных летающих тараканах и табунах местных крыс, таких больших, что если их запрячь в обоз, они дотянут его отсюда до Тимбукту. О, если бы не наш ожидаемый малыш Джордж, я бы давно был в дороге, оставляя им только пыль из — под колес. Хочу сказать, что с первого вечера мне и пяти секунд не довелось побыть наедине с Марш. Не одна, так другая всегда при ней, а на прошлой неделе они готовы были стены бить, когда Марш заперлась в своей комнате, а меня было нигде не доискаться. Если честно, я все это время смотрел, как ниггеры пакуют хлопок, но я нарочно дал понять Юнис, что мы с Марш не провели время зря. После чего к дежурству была привлечена Блюбелл.
За все это время я не видел от них даже мелочи на сигареты.
День и ночь Юнис грызет меня по поводу работы. «Почему бы маленькому дикарю не пойти да не найти себе приличную работу?», — говорит она. Как вы наверное заметили, она никогда не обращается ко мне лично, даже в тех преобладающих случаях, когда в присутствии их величества нахожусь я один. «Если бы он был из того сорта мужчин, которых можно назвать мужчинами, он бы девочку постарался накормить, а не себя трамбовать с наших припасов.» Я думаю, вы должны знать, что я прожил все три месяца и тринадцать дней почти исключительно на холодном сладком картофеле и остатках овсянки и дважды был на приеме у доктора Н. А. Картера. Он не уверен точно, болен ли я цингой или нет. А что до того, что я не работаю, хотел бы я знать, что человеку с моими способностями, человеку, познавшему великолепие работы клерком в Кэш — Н-Кэри, может предложить такой клоповник, как Адмирал Миллс? Все тут одним мылом мазаны — магазин — то один — а его владелец, мистер Таббервиль, так ленив, что просто боль испытывает от необходимости что — то продавать. Имеется тут баптистская церковь под названием «Утренняя Звезда», но священник у них уже есть, жуткое старое дерьмо, зовут Шелл. Как — то Юнис притащила его проверить мою душу на предмет спасения. Он сказал ей, что я зашел слишком далеко, я это своими ушами слышал. Но все это просто цветочки по сравнению с тем, что Юнис учинила с Марш.
Девочка была обращена против меня самым гнусным из всех неописуемых способов. До чего дело дошло — она вздумала на меня огрызаться, но я прописал ей пару хороших шлепков и положил этому конец. Ни в жизнь не позволю какой — то жене грубить со мной! Итак, позиции противника преобладают: Блюбелл, Оливия — Анн, Юнис, Марш и все остальные жители Адмиралс Милл (население 342 чел.) Союзники: отсутствуют. Такой была обстановка на воскресный день 12 августа, когда попытка покушения чуть не прервала мою жизнь.