Том 3. Повести. Рассказы. Стихотворения
Шрифт:
Лиззи и Стокдэйл, стараясь как можно лучше все расслышать и разглядеть сквозь щель приоткрытой рамы, естественно, сблизили головы; и случилось так, что щеки их соприкоснулись. Оба продолжали стоять, как будто и не заметив этого любопытного явления, и постепенно щеки, вместо того чтобы отдалиться, еще теснее прижались одна к другой.
Слышно было, как акцизники принюхиваются, словно гончие, шумно втягивая воздух; они медленно шли по дороге, пока не добрались до места, где расклепался бочонок. Тут они остановились как вкопанные.
— Ага, вот где здорово пахнет! — сказал подручный Латимера. — Постучать в дверь, что
— Нет, не стоит, — сказал Латимер. — Может, это только приманка, чтобы сбить нас со следа. Не станут они расплескивать вино там, где его прячут. Я уж видал такие уловки.
— Все ж таки хоть сколько-нибудь бочонков здесь проносили.
— Да, пожалуй, — проговорил Латимер, раздумывая. — Если только все это не проделано для того, чтобы сбить нас с толку. Сдается мне, сейчас надо ехать домой и никому ни слова, а рано утром явимся сюда опять, но уже не одни, а с подмогой. Где-то здесь у них склад, это я доподлинно знаю, но что поделаешь в такой тьме? Сейчас проедемся по деревне, проверим, все ли спят, и если везде тихо, мы так и сделаем, как я сказал.
Стоявшие у окна слышали, как всадники не спеша проехали всю деревенскую улицу, которая в конце заворачивала и выходила на проезжую дорогу, — туда-то акцизники и направились, и топот коней постепенно смолк в отдалении.
— Что же теперь делать? — спросил Стокдэйл, отходя от окна.
Лиззи поняла, что он имеет в виду обыск, который акцизники намеревались произвести в деревне, и что сказал он это для того, чтобы отвлечь ее внимание от мимолетной нежной сцены возле окна, — сам он, видно, предпочитал думать, что это было только в мечтах, а не на самом деле.
— Да ничего не надо делать, — ответила Лиззи, как можно спокойнее, стараясь скрыть разочарование, вызванное его сухим тоном. — Такие переполохи у нас не в диковину. Вы бы тоже не боялись, если бы знали, до чего эти акцизники глупы. Только подумать: разъезжают верхом по всей деревне! Если поднимать такой шум, так уж конечно никого не увидишь! А сойти с лошадей боятся — чего доброго, наши парни схватят их обоих да привяжут к воротам, как уже бывало. Спокойной ночи, мистер Стокдэйл.
Она закрыла окно и ушла к себе в комнату и там уронила слезу, но не оттого, что ее беспокоила бдительность акцизников.
VI
Великие поиски в Незер-Мойнтоне
Стокдэйла так разволновали ночные события, а также возникший в его душе конфликт между совестью и любовью, что он не заснул и даже не задремал и весь остаток ночи бодрствовал, словно днем. Как только забрезжил серый рассвет и в комнате стали различимы наиболее светлые предметы, Стокдэйл встал, оделся и вышел через сад на дорогу.
Деревня уже пробудилась. Кто-то из контрабандистов слышал ночью знакомый топот лошади Латимера, и они уже рассказали об этом остальным грузчикам и Оулету. Беспокоились они только за те бочонки, которые были спрятаны на колокольне, и после краткого совещания на углу возле мельницы решили, что надо сейчас же, пока еще не совсем рассвело, извлечь их оттуда и спрятать в гуще двойного ряда кустов, ограждавших соседнее поле. Однако контрабандисты еще не успели ничего привести в исполнение, как с дороги послышался топот шагов.
— А, черт бы их побрал — это они, тут как тут, — сказал Оулет. Он уже пустил воду, и мельница работала. Сам он, весь в муке, стоял подле дверей, всем своим видом показывая,
Те, с кем он только что совещался, разошлись и занялись каждый своим делом, и к тому времени, когда акцизники, во главе целого отряда нанятых помощников, приблизились к перекрестку, где стояли дом миссис Ньюбери и мельница Оулета, деревня приняла свой всегдашний утренний деловой вид.
— Так вот, — обратился Латимер к своим помощникам, их было тринадцать человек, — одно я знаю наверняка: бочонки запрятаны где-то в деревне. У нас впереди целый день, — неужели ж мы их не сыщем и не доставим еще засветло в Бадмаут в таможню? Начнем с дровяных сараев, потом обшарим дымоходы, потом стога сена и конюшни, все по порядку, чтобы ничего не пропустить. Помните полагаться нам приходится только на собственный нюх, так пусть уж ваши носы сегодня поработают в полную силу.
И поиски начались. Оулет и Лиззи наблюдали за ними, оба с видом полнейшей невозмутимости: Оулет из окна мельницы, а Лиззи — стоя в дверях своего дома. По улице проехал фермер, один из тех, кто имел пай в деле: одним глазом он поглядывал на свои поля, а другим — на Латимера и его подручных, готовый, в случае если к нему обратятся с расспросами, запутать след. Стокдэйл, хотя и не повинный ни в какой контрабанде, беспокоился больше самых заядлых контрабандистов.
С тяжелым сердцем сел он в тот день за свои книги и то и дело вставал, подходил к двери и задавал Лиззи вопрос за вопросом, допытываясь, какие ждут ее последствия, если бочонки будут обнаружены.
— Последствия будут обыкновенные, — сказала она спокойно. — Я понесу убытки, только и всего. Ни в доме, ни в саду у меня бочонков не запрятано, значит, меня не тронут.
— Но ведь часть их зарыта у вас в яблоневом саду?
— Яблоневый сад я сдаю в аренду Оулету, а у него арендуют другие. Не так-то просто будет доказать, кто хозяин бочонков, если их там найдут.
Никогда еще и нигде не происходило столь грандиозного высматривания и вынюхивания, как в тот день в Незер-Мойнтоне и его окрестностях. Все это проделывалось весьма тщательно в строгой последовательности и, главным образом, на четвереньках. На каждый час дня у акцизников имелась особая программа. От рассвета до завтрака они использовали свое обоняние, так сказать, для прямого поиска, проверяя лишь те места, где бочонки могли находиться в данную минуту, припрятанные там на время до следующей ночи, когда их переправят дальше. В числе обследованных и обнюханных мест были: дупла деревьев, картофельные ямы, дровяные сараи, спальни, чердаки, где хранились запасы яблок, посудные шкафы, футляры столовых часов, дымоходы, кадки с дождевой водой, свинарники, сточные трубы, живые изгороди, вязанки хвороста, стога сена, печи и медные котлы.
После завтрака акцизники с новым рвением принялись за поиски, взяв иной курс, а именно — занявшись обследованием тех предметов одежды, которые могли соприкоснуться с бочонками во время переправы их на берег и, стало быть, оказаться в пятнах от вина, просочившегося сквозь клепку. Поэтому теперь акцизники обнюхивали холщовые плащи, старые рубашки и жилетки, пальто и шляпы, штаны и гамаши, женские шали и платья, фартуки кузнецов и сапожников, наколенники и садовые перчатки, брезенты, дорожные пыльники и тряпье огородных пугал.