Том 3. Произведения 1852-1856 гг
Шрифт:
Прикосновение чьей-то руки разбудило ее. Она проснулась. Но прикосновение это было легко и приятно. Рука сжимала крепче ее руку. Вдруг она вспомнила действительность, вскрикнула, вскочила и, сама себя уверяя, что не узнала графа, который стоял под окном, весь облитый лунным светом, выбежала из комнаты…
Действительно, это был граф. Услышав крик девушки и кряхтенье сторожа за забором, отозвавшегося на этот крик, он опрометью, с чувством пойманного вора, бросился бежать по мокрой, росистой траве в глубину сада. «Ах, я дурак! – твердил он бессознательно. – Я ее испугал. Надо было тише, словами разбудить. Ах, я скотина неловкая!» Он остановился и прислушался: сторож через калитку прошел в сад, волоча палку по песчаной дорожке. Надо
И тут и для него эта ночь приносила свои миротворные дары какой-то успокоительной грусти и потребности любви. Глинистая, кой-где с пробивающейся травкой или сухой веткой, дорожка освещалась кружками, сквозь густую листву лип, прямыми бледными лучами месяца. Какой-нибудь загнутый сук, как обросший белым мхом, освещался сбоку. Листья, серебрясь, шептались изредка. В доме потухли огни, замолкли все звуки; только соловей наполнял собой, казалось, всё необъятное, молчаливое и светлое пространство. «Боже, какая ночь! Какая чудная ночь! – думал граф, вдыхая в себя пахучую свежесть сада. – Чего-то жалко. Как будто недоволен и собой, и другими, и всей жизнью недоволен. А славная, милая девочка. Может быть, она точно огорчилась…» Тут мечты его перемешались, он воображал себя в этом саду вместе с уездной барышней в различных, самых странных положениях; потом роль барышни заняла его любезная Мина. «Экой я дурак! Надо было просто ее схватить за талию и поцаловать». И с этим раскаянием граф вернулся в комнату.
Корнет не спал еще. Он тотчас повернулся на постели лицом к графу.
– Ты не спишь? – спросил граф.
– Нет.
– Рассказать тебе, что было?
– Ну?
– Нет, лучше не рассказывать… или расскажу. Подожми ноги.
И граф, махнув уже мысленно рукой на прозеванную им интрижку, с оживленною улыбкой подсел на постель товарища.
– Можешь себе представить, что ведь барышня эта мне назначила rendez-vous!80
– Что ты говоришь? – вскрикнул Полозов, вскакивая с постели.
– Ну, слушай.
– Да как же? Когда же? Не может быть!
– А вот, пока вы считали преферанс, она мне сказала, что будет ночью сидеть у окна, и что в окно можно влезть. Вот что значит практический человек! Покуда вы там с старухой считали, я это дельце обделал. Да ведь ты слышал, она при тебе даже сказала, что она будет сидеть нынче у окна, на пруд смотреть.
– Да, это она так сказала.
– Вот то-то я и не знаю, нечаянно или нет она это сказала. Может быть, и точно она еще не хотела сразу, только было похоже на то. Вышла-то странная штука. Я дураком совсем поступил! – прибавил он, презрительно улыбаясь на себя.
– Да что же? Где ты был?
Граф, исключая своих нерешительных неоднократных подступов, рассказал всё, как было.
– Я сам испортил: надо было смелее.
– Так она закричала и убежала, – сказал корнет с неловкой улыбкой, отвечая на улыбку графа, имевшую на него такое долгое и сильное влияние.
– Да. Ну, теперь спать пора.
Корнет повернулся опять спиной к двери и молча полежал минут десять. Бог знает, что делалось у него в душе; но когда он повернулся снова, лицо его выражало страдание и решительность.
– Граф Турбин! – сказал он прерывистым голосом.
– Что ты, бредишь или нет? – спокойно отозвался граф. – Что, корнет Полозов?
– Граф Турбин! Вы подлец! – крикнул Полозов и вскочил с постели.
На другой день эскадрон выступил. Офицеры не видали хозяев и не простились с ними. Между собой они тоже не говорили. По приходе на первую дневку предположено было драться. Но ротмистр Шульц, добрый товарищ, отличнейший ездок, любимый всеми в полку и выбранный графом в секунданты, так успел уладить это дело, что не только не дрались, но никто в полку не знал об этом обстоятельстве, и даже Турбин и Полозов хотя не в прежних дружеских отношениях, но остались на «ты» и встречались за обедами и за партиями.
11 апреля 1856 г.
ПЕЧАТНЫЕ ВАРИАНТЫ.
В приводимых ниже печатных вариантах «Набега», «Рубки леса» и «Записок маркера» текст «Современника» везде сокращенно обозначается буквой «С.». В разночтениях не отмечаются: 1) очевидные опечатки; 2) мелкие различия, в роде пропуска дефиса; с вместо со и т. п. 3) разница в распределении красных строк; 4) разница в шрифтах (курсив и «свой»); 5) разница в пунктуации. Разночтения, которые с несомненностью или с большой долей вероятности надо объяснить вмешательством цензуры, обозначены *.
НАБЕГ.
I гл. Стр. 15, строка 23. Вместо: это еще ничего – в «С.»: это ничего
* Стр. 15, строки 25—26. Слов: В Дарги ходили, кончая: чуть не месяц! – нет в «С.»
* Стр. 16, строка 5. Вместо: видеть дело, – в «С.»: быть в деле,
* Стр. 16, строки 21—22. Вместо: таки ухлопали молодца. – в «С.»: да наконец и сложил тут свою голову.
* Стр. 17, строки 11—14. Слов: и, наоборот, кончая: назвать трусом. – нет в «С.»
* Стр. 17, строка 31. Вместо: неопалимой купины наша матушка-заступница, – в «С.»: Божие милосердие,
Стр. 17, строка 36. Вместо: восемнадцать – в «С.»: осьмнадцать
Стр. 18, строка 25. Вместо: много говорил – в «С.»: много и с увлечением говорил
Стр. 18, строка 36. Вместо: Капитан жил – в «С.»: Я знал, что капитан жил
II гл. Стр. 19, строка 29. После слова: мох, – в «С.»: поросший на них, и темно-зеленые,
Стр. 20, строка 24. Слов: и взмахнул плетью… – нет в «С.»
* Стр. 21, строка 2. Вместо: интересно. – в «С.»: приятно.
Стр. 21, строка 3. Вместо: помолчал минуты две. – в «С.»: не отвечал.