Том 3. Слаще яда
Шрифт:
Нюрка ответила решительно:
– Конечно, останется на всю зиму и будет бегать и играть с нами.
– А весной? – спросил Шурочка.
Нюрочка призадумалась. Долго смотрела на брата, приоткрыв недоуменно ротик. Вдруг засмеялась и сказала весело, – догадалась:
– Ну что ж весной! Весной Снегурочка уйдет на высокую гору и будет жить там, где вечный снег лежит, все лето будет жить там, а зимой опять к нам спустится.
И зарадовались, засмеялись веселые дети.
Шурочка радостно кричал:
– Всю зиму будем бегать с нею! И маме ее покажем.
Нюрочка сказала серьезно:
– Еще бы! Только не надо будет водить ее в дом, а то она в тепле растает.
Шурка опять спросил:
– А где же ей спать?
Он был мальчик практичный и рассудительный, весь в отца. Нюрочка решила:
– Я спать она будет в беседке.
Дети принялись за дело. Притихли.
Мать даже обеспокоилась, – что такое, не слышно криков и смеха. Тревожно глянула в окно, – да нет, ничего, ребятишки снежную бабу лепят. Успокоилась. Опять села на диван, продолжала читать книжку Эллен-Кей, – очень хорошую книжку.
И уж как они только ухитрились, – уж не помогал ли им какой-нибудь добрый или злой дух, искусный в созидании тел, особенно там, где замысел жадно ищет возможности воплощения? – но Снегурочка под их быстрыми пальцами вырастала, как живая. И все черты, самые тонкие, возникали точно, словно лепилась из снега живая человекоподобная душа. Нежные снежные комья лепились один к другому в сплошное нежное снежное тело.
Дочитала главу Анна Ивановна, посмотрела в окно, – посреди площадки перед окнами, где летом цвел алый шиповник, стояла почти совсем готовая маленькая снежная кукла.
«Ловкие у меня детишки, – подумала радостно Анна Ивановна, – кукла выходит у них прехорошенькая».
И ей было приятно вспомнить, что те новые приемы воспитания и обучения, которых она придерживалась, дают превосходные результаты.
«Искусство в жизни ребенка играет, несомненно, важную роль, и родители, – думала Анна Ивановна, – должны это помнить и всячески развивать детскую самодеятельность».
В саду Нюрка говорила Шурке:
– Как хорошо, что мы взяли самый чистый снег! Вот она какая славная выходит!
Шурочка говорил рассудительно:
– Еще бы! Ведь этот снег прямо с неба упал; он чистый.
С восторгом говорила Нюрочка:
– Ах, какая она хорошенькая!
Шурочка сказал:
– У нее мордочка похожа на твою рожицу.
Нюрочка весело засмеялась. Сказала скромно:
– На маму похожа наша Снегурочка.
– И ты похожа на маму, – сказал Шурочка.
– И ты, – сказала Нюрочка.
Шурочка принахмурился.
– Я больше на папу похож, – объявил он.
Засмеялась Нюрочка, говорит:
– Выдумал! Мы оба в маму. И Снегурочка у нас в маму.
Смотрели, любовались.
– Знаешь, – сказала Нюрочка, – уж очень она мягкая. Потряси-ка эту яблоню, – вот те ледышки-висюлечки свалятся, мы из них сделаем ей ребрышки. А из тех, что посветлей, глаза.
Сказано – сделано. Вот у Снегурочки твердые ребрышки. Вот у Снегурочки ясные глазки.
Готова Снегурочка!
Подбежали к окну, в стекло стукнули, спрашивают:
– Мама, хороша наша Снегурочка?
Мама отвечает из форточки:
– Хороша. Только у вас руки зазябли, идите погрейтесь.
Дети засмеялись. Но мама зовет, надо идти.
– Я как же Снегурочка? – спросил Шурка.
– А ей еще рано, – сказала Нюрка, – она еще постоит, подумает. Мы придем к ней вечером, позовем ее, поиграем с нею.
Побежали дети домой. Говорили маме:
– Мама, сегодня вечером у тебя будет новая дочка Снегурочка.
Смеялась мама, Анна Ивановна. Улыбался папа, Николай Алексеевич: в сочельник он не ходил в гимназию; он сидел дома и читал последнюю книжку «Русского богатства».
Свечерело и вызвездило. Дети опять убежали в сад. Снегурочка стояла. Улыбалась. Ждала их.
Дети подошли к ней тихо.
– Надо ее позвать! – сказал Шурочка.
Помолчали. Вдруг стали робкими.
– Поцелуй ее! – сказал Шурочка.
– Сначала ты, – сказала Нюрочка.
Шурка посмотрел на сестру сердито. Сказал:
– Вообразила, что я боюсь. А нисколечки.
Подошел к Снегурочке и поцеловал ее прямо в бледные, красивые губы.
Оттого ли, что это был сочельник, ночь святая и таинственная, – оттого ли, что крепко верили дети в то, что они сами придумали, – оттого ли, что чародейная сказка обвеяла тихий сад тайными очарованиями и влила в излепленный детскими руками мягкий и нежный снег непреклонную волю к жизни, творимой по творческой свободной и радостной воле, – но вот небывалое совершилось, исполнилось детское неразумное желание, – ожила белая Снегурочка и ответила Шурке нежным, хотя и очень холодным поцелуем.
Тихо сказал Шурка:
– Здравствуй, Снегурочка.
Ответила Снегурочка:
– Здравствуй.
Пошевелила тоненькими плечиками, вздохнула легонечко и сама подошла к Нюрке. И Нюрочка поцеловала ее прямо в губы.
– О, какая ты холодная! – сказала Нюрочка.
Снегурочка тихо улыбалась. Сказала:
– На то же я и Снегурка.
Шурочка спросил:
– Хочешь с нами играть, Снегурочка?
Снегурочка сказала спокойно:
– Ладно, давайте играть.
И побежали все трое по дорожкам сада. Играли долго. И всем трем было весело, как никогда раньше.
Накрыли на стол вечером, – пить чай. Дети заигрались в саду. Мама позвала их, – не шли. Только веселые слышались в саду голоса. Тогда Николай Алексеевич сказал:
– Пойду-ка я сам, возьму да и приведу их.
– Надень пальто, – сказала Анна Ивановна.
– Ну, я в одну минуту, – сказал Николай Алексеевич, – разве только шарф.
Укутал шею шарфом, надел теплую меховую шапку, всунул ноги в глубокие калоши и вышел в сад. С крыльца крикнул:
– Ребятишки, где вы? Чай пить, живо!