Том 3. Собачье сердце (с иллюстрациями)
Шрифт:
«Так свезло мне, так свезло, — думал он, задремывая, — просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире. Окончательно уверен я, что в моем происхождении нечисто. Тут не без водолаза. Потаскуха была моя бабушка, царство ей небесное, старушке. Утвердился. Правда, голову всю исполосовали зачем-то, но это заживет до свадьбы. Нам на это нечего смотреть».
В отдалении глухо позвякивали склянки. Тяпнутый убирал в шкафах смотровой.
Седой же волшебник сидел и напевал:
— «К берегам священным Нила…»
Пес видел страшные дела. Руки
— «К берегам священным Нила…»
Январь — март 1925 года
Москва
Впервые опубликовано в «Знамени», 1985, № 6 с искажениями.
Публикуется по рукописи, хранящейся в ОР РГБ Ф.9.
В ОР РГБ хранится еще экземпляр повести: ф. 562, к. 1, сд. хр. 16. Так что канонический текст повести предстоит еще выработать.
Банщица — Иван
В бане на станции Эсино Муромской линии в женский день, пятницу, неизменно присутствует один и тот же банщик дядя Иван, при котором посетительницам бани приходится раздеваться, пользуясь тазами вместо фиговых листков. Неужели нельзя поставить в пятницу в баню одну из женщин, работающих в ремонте?
ПРЕДИСЛОВИЕ
До того неприлично про это писать, что перо опускается.
1. В БАНЕ
— Дядь Иван, а дядь Иван!
— Што тебе? Мыло, мочалка имеется?
— Все имеется, только умоляю тебя: уйди ты к чертям!
— Ишь, какая прыткая, я уйду, а в энто время одежу покрадут. А кто отвечать будет — дядя Иван. Во вторник мужской день был, у начальника станции порцигар свистнули. А кого крыли? Меня, дядю Ивана!
— Дядя Иван! Да хоть отвернись на одну секундочку, дай пробежать!
— Ну, ладно, беги!
Дядя Иван отвернулся к запотевшему окошку предбанника, расправил рыжую бороду веером и забурчал:
— Подумаешь, невидаль какая. Чудачка тоже. Удовольствие мне, что ли? Должность у меня уж такая похабная… Должность заставляет.
Женская фигура выскочила из простыни и, как Ева по раю, побежала в баню.
— Ой, стыдобушка!
Дверь в предбанник открылась, выпустила тучу пара, а из тучи вышла мокрая, распаренная старушка, тетушка дорожного мастера. Старушка выжала мочалку и села на диванчик, мигая от удовольствия глазами.
— С легким паром, — поздравил ее над ухом сиплый бас.
— Спасибо, голубушка. Спас… Ой! С нами крестная сила. Да ты ж мужик?!
— Ну и мужик, дак что… Простыня
— Казанская Божья мать! Уйди ты от меня со своей простыней, охальник! Что ж это у нас в бане делается?
— Что вы, тетушка, бушуете, я же здесь был, когда вы пришли!
— Да не заметила давеча я! Плохо вижу я, бесстыдник. А теперь гляжу, а у него борода, как метла! Манька, дрянь, простыней закройся!
— Вот мученье, а не должность, — пробурчал дядя Иван, отходя.
— Дядя Иван, выкинься отсюда! — кричали женщины с другой стороны, закрываясь тазами, как щитами от неприятеля.
Дядя Иван повернулся в другую сторону, оттуда завыли, дядя Иван бросился в третью сторону, оттуда выгнали. Дядя Иван плюнул и удалился из предбанника, заявив зловеще:
— Ежели что покрадут, я снимаю с себя ответственность.
2. В ПИВНОЙ
В воскресный день измученный недельной работой дядя Иван сидел за пивом в пивной «Красный Париж» и рассказывал:
— Чистое мученье, а не должность. В понедельник топить начинаю, во вторник всякие работники моются, в среду которые с малыми ребятами, в четверг просто рядовые мужчины, в пятницу женский день. Женский день мне самый яд. То есть глаза б мои не смотрели. Набьется баб полные бани, орут, манатки свои разбросают. И, главное, на меня обижаются, а я при чем? Должен я смотреть или нет, если меня приставили к этому делу. Должен! Нет, хуже баб нету народа на свете. Одна и есть приличная женщина — жена нашего нового служащего Коверкотова. Аккуратная бабочка. Придет, все свернет, разложит, только скажет: «Дядя Иван, провались ты в преисподнюю»… Одно нехорошо: миловидная такая бабочка с лица, а на спине у нее родинка, да ведь до чего безобразная, как летучая мышь прямо, посмотришь, плюнуть хочется…
— Что-о-о-о?!. Какая такая мышь?.. Ты про кого говоришь, рыжая дрянь?
Дядя Иван побледнел, обернулся и увидал служащего Коверкотова. Глаза у Коверкотова сверкали, руки сжимались в кулаки.
— Ты где ж мышь видал? Ты что же гадости распространяешь? А?
— Какие гадости, — начал было дядя Иван и не успел окончить… Коверкотов подвинулся к нему вплотную и…
3. В СУДЕ
— Гражданин Коверкотов, вы обвиняетесь в том, что 21 марта сего года нанесли оскорбление действием служащему при бане гражданину Ивану.
— Гражданин судья, он мою честь опозорил!
— Расскажите, каким образом вы опозорили честь гражданина Коверкотова?
— Ничего я не позорил… Чистое наказание. Прошу вас, гражданин судья, уволить меня с должности банщицы. Сил моих больше нет.
*
Судья долго говорил с жаром, прикладывая руки к сердцу, и дело кончилось мировой.
Через несколько дней дядю Ивана освободили от присутствия в пятницу в женской бане и назначили вместо него женщину из ремонта.