Том 3. Тайные милости

Михальский Вацлав Вацлавович

– Зачем? – удивилась Надежда Михайловна. – Посиди с ней, что ты, век там будешь сидеть? Выпьете, закусите, поговорите час-полтора…

– Нет-нет, это неудобно, – прервал ее Георгий, – ребенок помешает.

– Да с Лялькой и тебе лучше, и бабе Мише – будет у вас хоть тема для разговора…

– Нет-нет! – горячо возразил Георгий. Оставаться с Лялькой на руках ему было нельзя – он ведь договорился с Катей! – Я ее привезу. День рождения у человека! Надо его уважить, посидеть с ним как следует, основательно, сколько я обещаю! Потом выпьем, туда-сюда, зачем ребенку все это видеть?!

– Как хочешь, – пожала плечами Надежда Михайловна, она

еще не вполне оправилась после недавней вспышки Георгия и боялась ему перечить.

Отработав таким образом алиби, Георгий провел весь день в радостном возбуждении: все звонки, которые он осуществил, были полезны, все вести, которые услышал, – благоприятны, все дела ладились и решались с такой легкостью и удачей, какие обыкновенно настораживают людей более опытных, «битых», вселяют в их сердца неуверенность в близком будущем.

К концу рабочего времени в кабинет Георгия заглянул Толстяк.

– Слушай, Георгий Иванович, – начал он доверительно, – там на базу завезли лисьи шубы, твоей не нужно?

– Дорого?

– Нет, по-божески, они вроде уцененные, контейнер попал в аварию. Шубы индийские, говорят, хорошие.

Предложение Толстяка застало Георгия врасплох: шуба конечно же была необходима Надежде Михайловне, какой женщине не нужна хорошая шуба! В прошлую суровую зиму она даже как-то упрекнула Георгия: «Холодрыга такая! У меня пальто на рыбьем меху, а ты боишься взять на базе шубку, карьерист несчастный!» – на что он тогда, помнится, ответил примерно следующее: «На базах я и для себя ничего не беру и для тебя не буду. Ты такие дела, пожалуйста, устраивай сама, но не от моего имени. Неужели не понимаешь…» Она все понимала, но от этого ей было не легче… И вот теперь пришел Толстяк и наступил Георгию на больную мозоль.

– Хорошо, я спрошу, – равнодушно отвечал ему Георгий, – до завтра ждет?

– Ну что ты, Жора! – улыбнулся Толстяк. – Для тебя всегда ждет. А на всякий случай, какой у нее размерчик?

– Кажется, сорок шестой, третий рост. – Георгий стал озабоченно листать вопросник по воде, который ему таки прислал новый главный инженер Водканалтреста.

– Заметано. Ну, будь здоров! – игриво сказал Толстяк и с неопределенной улыбочкой на губах вышел из кабинета.

Георгий не сомневался в том, что Толстяк немедленно закажет шубу для Надежды Михайловны. Но вот брать ее или нет? От чистого сердца предложил Толстяк или тут зарыта собака? Может, его хотят «подставить», как подставили два года назад одного парня, который так же, как и Георгий, крепко шел наверх и которому пришили, что его жена таскается по базам и, «прикрываясь авторитетом мужа», вымогает дефицитные вещи?

Так и не уяснив для себя, брать шубу или лучше воздержаться, Георгий поехал за Лялькой.

В чисто подметенном, тесном дворике, где кроме бабы Маши и бабы Миши жили еще одиннадцать хозяев, сидел на сухом чурбаке дед Ахат и перебирал толстыми, распухшими пальцами зеленые яшмовые четки.

– День добрый! – поздоровался с ним Георгий. Дед приветливо кивнул ему белой, коротко стриженной головой и сказал, щеря в улыбке пустые десны:

– Молодэс!

Дед Ахат знал совсем мало русских слов: «молодец», «спасибо», «Марусам» (Маруся – так звали его жену), «замес», «мука», «вода», «тесто» – вот, пожалуй, и все. Долгие-долгие годы проработал дед Ахат тестомесом в пекарне – он делал такие лаваши, каких ни до него, ни после никто не делал. В прежние времена дед отличался неимоверной силой, еще лет десять назад они с

Михаилом Ивановичем любили, бывало, здесь же, во дворике побороться рука на руку, и дед Ахат никогда не уступал своему более молодому двухметровому соседу. Правда, и склонить к столу руку Михаила Ивановича деду тоже не удавалось; так и сидели они часа по два кряду, только дубовый стол поскрипывал, а в его досках образовались от их локтей две лунки, и немаленькие, – после дождя воробьи пили из них воду.

Лет восемь назад у деда стало совсем худо с ногами, и теперь он в основном лежит в кровати. Изредка выведет его жена посидеть на чурбак – вот дед Ахат и рад каждому человеку.

Михаил Иванович еще не пришел с работы, и по всему было видно, что Георгия здесь не ждали, – не поверила баба Маша, что он придет.

– Лялька! – позвал Георгий, входя из коридорчика в тесную комнатку. – Нет Ляльки, где же Лялька?!

– Лялька ушла на базар, – сказала баба Маша, – а ты ее не повстречал по дороге?

– Нет. Надо же, и где запропастилась эта девчонка?

– Да говорю тебе – ушла на базар.

– Вот она, Лялька! Вот она! – приоткрыв свисающее почти до пола покрывало кровати, радостно вскрикнул Георгий.

– Вот она я! Вот она я! – захлебываясь от восторга, закричала Лялька, пятясь задом из-под кровати.

– Ай да Лялька! Ну, молодец, как спряталась! Вот это Лялька! – подхватывая дочь на руки, приговаривал Георгий. – А где баба Миша? Тоже под кроватью баба Миша? – И он заглянул, уже с Лялькою на руках, под кровать. – Нет бабы Миши?!

– Он у себя в холодильнике, ты что, не знаешь! – важно сказала Лялька. – Скоро придет.

– Ладно, поехали, – сказал Георгий дочери и добавил, обращаясь к бабе Маше: – Сейчас я отвезу ее домой и вернусь к вам, будем праздновать день рождения Михаила Ивановича.

Выходя у своего дома с Лялькой на руках из машины, Георгий сказал, протягивая деньги шоферу:

– Искандер, пока я с ней поднимусь, мотнись в магазин, купи пару бутылок водки. А потом отвезешь меня туда, откуда приехали, – день рождения сегодня у мужа нашей няни.

– Есть! – козырнул Искандер, радостно сверкнув черными, словно натертыми бараньим жиром, глазами, – поручение его взволновало, еще ни разу Георгий не давал ему подобных поручений. А когда начальник велит купить водки – это не такое уж дурное предзнаменование, это кое о чем говорит: Искандер знал толк в восточных тонкостях.

Он мгновенно ринулся в ближайший магазин и взял с черного хода не водку, а предназначенную на экспорт украинскую горилку с плавающим в бутылке стручком перца. Он так и сказал завмагу: «Для хозяина». А когда тот отказался принять деньги, ткнул их ему за ворот рубахи со словами: «Бери, бери, кому нужны эти мелочи! Стыдно!» – «Слушай, надо ящик, возьми, да!» – воскликнул перепуганный завмаг. «Попробуем, если понравится – через час заеду», – строго пообещал Искандер и важно удалился из магазина.

– Спасибо, Искандер, ты меня выручил, – принимая в машине горилку и перекладывая ее в свой портфель, сказал Георгий, не в силах даже и вообразить, что благодаря его поручению шофер нажил ящик этой водки и походя обеспечил себе у завмага кредит на долгие времена.

Михаил Иванович одобрил горилку, слов он для этого дела не тратил, просто показал Георгию большой палец величиной с огурец.

Закусывали квашеной капустой, салом – и то и другое было у бабы Маши свое, а не базарное, чем старуха очень гордилась и за что ее полагалось хвалить.